Окраина - [88]

А пока в садиках начальников станций и стрелочников еще стоят, утопая в джунглях крыжовника, карликовые романтические замки, и висят над кухонными столами лампы, которые можно поднять или опустить, и скамьи в трактирах тянутся вдоль стен, украшенных рогами косуль и картинами художников-самоучек, — и по этой же причине Франтишек соскакивает со стремянки и с отвращением швыряет малярную кисть в кучку гипсовых настенных барельефов в виде стилизованных рыб, птиц и цветов, изготовляемых с энтузиазмом адепта авангардизма немолодой учительницей, приятельницей Франтишкова друга, по образцам из заграничных журналов, которые привозит отец друга из Швеции, Швейцарии и так далее.

— Я кажусь себе идиотом! Будто недостаточно просто побелить стены или вообще оставить как было!

Друг поправляет стопку рыбок, чьи красные глаза светятся под прозрачным лаком, и драконов с плавниками как мечи и торопится доказать Франтишку, что тот глубоко заблуждается:

— Это с непривычки. Мы здесь первые, кто не накатывает, как дурак, по трафарету цветочки с листочками. Почему бы нам себе этого не позволить? Ну, стоит труда, ну, бросается в глаза людям — и что?

— Я никогда не мог себе этого позволить — бросаться людям в глаза, — ворчит почти смирившийся Франтишек.

— А теперь можешь. Или нет?

— Пожалуй, могу…

Франтишек отмывает измазанные руки и лицо. Все пропахло известкой, краской. А приятель внушает:

— Да забудь ты наконец свой дурацкий Уезд с развалившимся Жидовым двором! Тащишь его за собой, как мул. Этак, брат, и на шаг не продвинешься!

Франтишек, глядя на кучку гипсовых барельефов, бормочет невнятно:

— Очень мне помогут твои рыбки со змейками!

А вслух спрашивает:

— Не дашь мне свой пиджак на денек? И рубашку?

В моду постепенно входят твидовые пиджаки, но Франтишек еще не в состоянии купить себе такой. Из первой — впрочем, небольшой — получки он приобрел часы, без которых действительно нельзя обойтись. Рубашки — другое дело. Их у Франтишка хватает, но такой, как у приятеля, нет. Белой, нейлоновой. Производство одежды из синтетики еще в самом зачатке. Изредка появляется в продаже та или другая новинка, но люди относятся к ним еще недоверчиво. Говорят — в них ты словно вплавлен в стекло. Завод, на котором работают наши друзья, тоже готовится производить искусственное волокно. А пока что производит купорос.

Приятель великодушно вынимает просимое из вороха своих вещей, прикрытого газетами, и Франтишек окончательно примиряется со всем. С полосатыми стенами и разноцветными драконами. Убрав под прикрытие газет свою вельветовую куртку с совершенно стершимся рубчиком, он принялся весело отряхивать пыль с твидового пиджака друга. Не ходить же ему по полевой тропинке в черном костюме, в котором держал выпускные экзамены. Да он и не взял этот костюм сюда, не представляя себе, по каким таким поводам мог бы его здесь надевать.

Нейлоновая рубашка под пиджаком в черную крапинку сверкает, как лед; галстук у Франтишка свой. Пиджак, правда, немного тесноват, но это пустяки. На дворе сентябрь, одну руку можно сунуть в карман — поза, при которой хороший тон просто требует, чтоб пиджак не застегивали.

Еще Франтишек берет у друга небольшой элегантный портфель, предназначенный исключительно для бумаг; у самого Франтишка портфель, можно сказать, универсальный — с ним хоть в лавку за провизией, хоть на разбой за добычей. В элегантный портфель друга Франтишек укладывает зубную щетку, бритвенный прибор, носовой платок и пижаму.

Довольно необычное снаряжение для свидания с золотоволосой девушкой, но Франтишек знает, что делает. Знает так же хорошо, как и то, почему он назвал предстоящее свидание «незадачей».

— А ты вообще узна́ешь ее? — сомневается приятель. — Вдруг она изменила прическу? Наверняка одета будет иначе. Тогда ведь было холодно…

Франтишек тоже не уверен, но роковой час близится. Друг принес из коридора зеркало, небрежно брошенное там, поднес ему. То, что Франтишек сумел разглядеть среди белых и черных потеков на стекле, его вполне удовлетворило. На фоне твидовых крапинок белая рубашка — как горные снега. Правда, черно-белые потеки на зеркале расположены так неудачно, что галстука не видно. Но стоит ли из-за этого расстраиваться?

— До завтра, поздно ночью!

— До завтра!

Франтишек зашагал по направлению к заводу. Придет девушка на свидание — хорошо, не придет — еще лучше. Франтишек очень, очень молод и верит, что в любой момент можно встретить самую прекрасную. В закусочной, у зубного врача, в поезде, в кафе, куда ходит местная интеллигенция. И разве сегодня нет у него надежной гарантии успеха? А модный твидовый пиджак? А белоснежная нейлоновая рубашка?

К условленному месту оба подошли одновременно. Звучит довольно затасканно, но они правда едва не столкнулись на узком тротуаре и ничего умнее не нашли, как выпалить почти разом:

— А я думала, вы не придете…

— А я думал, вы не придете…

И после они еще до одурения повторяли ту же мысль в самых различных вариациях.

— Я за это время защитил диплом и теперь работаю здесь…

— А я говорила себе — это мы просто пошутили…

— А я чуть и не забыл, что мы условились… Мы теперь еще малярничаем…