Окраина - [48]

Попытки эти, разумеется, потерпели крах. Единственным результатом явилось своего рода регулирование прогулов: старосты классов вели учет прогульщиков и старались уговорами воздействовать на тех, кому, по их мнению, грозило разоблачение.

Дело Франтишкова приятеля возникало постепенно, как-то само собой, развиваясь на протяжении довольно-таки большого отрезка времени.

Вскоре после начала последнего года в гимназии этот приятель решил однажды уклониться от контрольной по математике и не явился в тот день в школу. Уже одно то, что причиной такого поступка была математика — предмет, которым он владел в совершенстве, — позволяло предугадать, какая из всего этого выйдет чепуха. Во избежание возможных недоразумений приятель Франтишка еще накануне заявил об этом молодой математичке и классной руководительнице в одном лице, мотивируя свое завтрашнее отсутствие необходимостью присутствовать на похоронах бывшего одноклассника по начальной школе. В наши дни он, несомненно, придумал бы автомобильную катастрофу, но в те времена смерть вследствие автомобильных аварий была редчайшим исключением. Поэтому приятель Франтишка умертвил своего бывшего одноклассника совершенно естественной смертью — порок сердца.

Итак, в роковой день, выражаясь литературно, приятель Франтишка пропустил занятия в школе, на что не обратили внимания ни педагоги, ни соученики, а с течением времени забыли об этом и все заинтересованные. В том числе сам прогульщик.

Все шло спокойно вплоть до какого-то совершенно незначительного родительского собрания. А на этом собрании классная руководительница задала отцу Франтишкова приятеля невинный вопрос:

— Пан Моравец, не скажете ли вы, кого это недавно хоронил ваш сын?

Отец тщетно старался вспомнить, наконец ответил так:

— Насколько мне известно, ни на какие похороны он не ходил. Но в свою очередь скажите, почему вы об этом спрашиваете?

Пан Моравец, человек с богатым жизненным опытом, с одной стороны, не желал выглядеть дураком, а с другой — как-нибудь повредить сыну.

Классная руководительница, еще не связавшая концы с концами, да к тому же не помнившая точно, был или не был Моравец-младший на контрольной по математике, лишь легкомысленно тряхнула головой:

— Да просто, кажется, он что-то говорил о каких-то похоронах…

После этого очень долго царили тишь да гладь. Отец Франтишкова приятеля был очень занятой человек, и раз классная руководительница не поставила похороны в связь с каким-либо проступком сына, то и он не видел причин усложнять себе жизнь этим вопросом.

Но вскоре тишь да гладь всколыхнуло письменное приглашение Моравца-отца в школу, и здесь директор в присутствии классной руководительницы заявил ему, что сын его совершил нелепый и непростительный обман, неслыханный в практике народно-демократической школы, — обман, бросающий на эту школу самую черную, самую гнусную тень. С какой стороны ни рассматривай этот поступок, он, директор, не видит никакой возможности вынести снисходительное решение. Дело, естественно, будет рассмотрено на специально созванном для этой цели педсовете в присутствии — тут директор сделал долгую, многозначительную паузу, — в присутствии председателя классной организации Чехословацкого союза молодежи, который, несомненно, осудит столь неслыханное нарушение школьной дисциплины.

Этим председателем был Франтишек.

Моравец-старший хранил ледяное спокойствие, чем совершенно вывел из равновесия директора — многоопытного пожилого практика с самыми учтивыми манерами.

— Что ж, остается только ждать решения педсовета. Впрочем, я хотел бы еще сказать вам, что именно я навел вас на след проступка моего сына.

— Благодарю, этот факт был мне известен, хотя я не понимаю, к чему вы его подчеркиваете.

Оба господина, как мы видим, не отступали от дипломатического протокола.

— И смею вас заверить, — продолжал директор уже с сильным раздражением, — что народно-демократическая школа никого зря обижать не станет, но в то же время она не собирается прощать обманщиков, которые не ценят преимуществ, предоставляемых рабочим классом всем, независимо от социального происхождения. Лично я буду настаивать на исключении.

— Я же могу лишь надеяться, что педагогический совет даст справедливую оценку проступку моего сына.

Только после этого разговора вся история — да и то далеко не сразу — стала достоянием гласности, а тем самым казусом, или «делом».

Исключение из гимназии всегда вещь серьезная, но, несмотря на это, многие ученики из других классов ничего не знали вплоть до объявленного педсовета. А когда узнали, тех, кто потрусливей, охватил ужас перед всевластием педагогов, которые так подчеркнуто требовали от учеников товарищеского к себе отношения и неуклонно настаивали на обращении «товарищ», и вот эти же самые демократы с таким непостижимым коварством расправляются с учеником, которого с первых же его шагов по коридору гимназии принимали сдержанно и настороженно.

В день педсовета в класс явилась классная руководительница вместе с директором. Публично осудив проступок Моравца-младшего, они зачитали параграф школьного устава, который дает школе право в таких случаях исключать нарушителей. Под конец они заявили, что ожидают полного одобрения со стороны коллектива класса, хотя и не обязаны руководствоваться его мнением, и в ожидании такого одобрения приглашают председателя классной организации Союза молодежи, Франтишка, на заседание педсовета, назначенное на шесть часов вечера.