Окраина - [93]

Что же это было? Чего он никак не может вспомнить?..

Статуя! Точно, статуя. Там была какая-то статуя. Они поклонялись ей и как раз проводили какую-то церемонию. Это была не просто вечеринка, а ритуал, и болельщицу убили не в наркотическом бреду, а намеренно, специально, как часть какой-то извращенной религиозной церемонии…

Теперь Грегори вспомнил все. Это была статуя карлика. Ни он, ни его друзья раньше никогда не видели ее, пока она не была изъята в качестве вещественного доказательства, но много слышали о ней, и именно слово «карлик» разжигало воображение Грегори. Эта статуя сообщала всему произошедшему тот налет сверхъестественности, который делал всю ситуацию еще более завлекательной, чем она казалась на первый взгляд.

Грегори тогда представлял себе эту статую маленького запрещенного бога стоящей в алькове пещеры, и одной этой мысли хватало, чтобы ему снились ночные кошмары.

Ничего этого он не вспоминал, когда впервые подумал о возвращении в Макгуэйн. В его памяти город остался гораздо более безопасным, чем оказался сейчас, и Грегори удивлялся, насколько память лакировала прошлое и делала его более привлекательным.

– Что мы будем делать? – спросила Джулия, повернувшись к нему.

Грегори посмотрел на нее, не понимая, о чем она.

– Мы с ним серьезно поговорим? Лишим прогулок?

Он почувствовал, как в нем вновь поднимается волна гнева.

– Нет уж, только этим я не ограничусь.

– Ты о чем?

– Ты слышала, что я сказал.

– Мы же никогда не били наших детей.

– Может быть, как раз сейчас пора начать?

– Даже не думай, – сказала Джулия. – Мы должны решить, что со всем этим делать, до того, как он выйдет.

– А я уже все решил.

– Грегори…

– Я собираюсь вправить ему мозги. Сделать наконец то, что должен был сделать давным-давно.

– Ничего подобного. – Ее голос был абсолютно серьезен и полон той уверенности, которую он раньше в ней не замечал. – Ты и пальцем не дотронешься до мальчика.

Сам Грегори не говорил о порке всерьез – он упомянул ее скорее, чтобы позлить Джулию, а не потому, что действительно намеревался это сделать. И теперь он отступил перед лицом ее явного сопротивления.

– Хорошо, мы лишим его прогулок, – согласился он, – прочтем ему лекцию и убедимся, что он все понял.

– Хорошо, – кивнула Джулия.

Плач женщины у них за спиной стал громче – сейчас сержант что-то говорил ей. Тут в участок вошла еще одна пара – индеец и белая женщина, – очевидно, родители третьего мальчика.

Металлическая дверь, возле которой стояли родители Адама, открылась, и офицер в форме вывел в холл их сына, который выглядел совсем больным. Мальчик смотрел себе под ноги и боялся встретиться глазами со взглядом отца. Что-то в этой трусливой пассивности его сына взбесило Грегори. Рядом с ним опять начала плакать Джулия. Адам, казалось, полностью замкнулся в себе.

Грегори схватил сына за руку и крепко сжал, но, хотя мальчик и скорчился от боли, он не издал ни одного звука. Один-ноль в пользу Адама.

Грегори смотрел на сына, стараясь держать себя в руках.

– Пошли, – сказал он ровным голосом. – Мы едем домой.

III

Сегодня ему удалось кое-что продать, и Джесси Толфизер чувствовал себя прекрасно. Двести двадцать баксов за комбинацию из бассейна для птичек и фонтана, в котором вода стекала на скалистое возвышение прямо из верхушки цементного кактуса сагуаро. Это не изменит неизбежного, но даст ему еще одну лишнюю недельку. В создавшейся ситуации это было лучшее, на что он мог надеяться.

Джесси запер решетку вокруг двора и направился в офис, чтобы закрыть кассу. Солнце уже скрылось за горной цепью, и, хотя небо все еще оставалось голубым, во дворе уже было темно, и, войдя в офис, он зажег свет.

Статуя стояла прямо напротив кассы.

Джесси остановился и почувствовал напряжение в желудке, что значило, что он испугался.

Это была статуя мужчины. Маленького мужчины. Карлика или лилипута. Помимо того мистического способа, которым она появилась перед кассой, в ней было что-то неприятное. Неправильные черты лица карлика заставили Джесси почувствовать скованность, и он вспомнил тот день, когда статуи во дворе двигались. После того дня Толфизер старался думать только о том, что происходит «здесь и сейчас», и не позволял себе размышлять о том, что наблюдал в тот день. Таким образом, он почти убедил себя, что ничего тогда не было.

Na-ta-whay.

Пять минут назад, когда он последний раз проходил здесь, этой статуи не было.

Джесси осмотрел комнату и выглянул в окна, надеясь увидеть убегающего человека – шутника, который поставил сюда статую, – но на улице никого не было.

Хотя он так и думал, правильно? Ни один человек не приносил этой статуи в контору. Инстинкт подсказывал ему, что надо бежать – убираться из мастерской как можно быстрее. Он может выйти, запереть за собой дверь и уйти в надежде на то, что за ночь к нему никто не залезет и не очистит кассу. Может быть, к утру и скульптура тоже исчезнет. Но даже если она останется на месте, разбираться с нею при дневном свете будет значительно легче. А кроме того, за ночь он сможет придумать какой-нибудь план…

А что, если он проснется в три часа ночи и увидит скульптуру, стоящую у него в ногах?