«Окопная правда» Вермахта - [3]
Пусть такой подход иногда кажется рассчитанным на впечатление и недостаточно аналитическим, он все же затрагивает наше умение понимать социальную и историческую действительность, которое в данном случае помогает нам представить и понять сущность войны на простейшем уровне. Он также позволяет судить о том, способны ли абстрактные понятия, которыми вынуждены оперировать историки, выразить общественные явления, составленные из бесчисленного множества восприятий и действий отдельных людей. В конце концов, нет лучшего пути к пониманию человеческого поведения, чем взглянуть глазами и прислушаться ушами непосредственных участников событий. Их наблюдения, чувства и страхи подлинны, не сглажены анализом или стремлением развлечь читателя. Однако слишком часто историки настолько увлекаются анализом и толкованием, что утрачивают связь с тайнами и движущими силами личностей и групп, которые и формируют историю. В результате искренняя личная сторона истории, возможность постичь дух и поведение человека приносится в жертву ради какой-то смутной теории или, что не менее отвратительно, попыток втиснуть исторические факты в рамки той или иной идеологической доктрины. В любом случае личное отбрасывается ради безличного, а если речь идет о войне, то гибель и пролитие человеческой крови уступает место обезличенному интеллектуальному анализу стратегии и тактики. Поскольку простой солдат слишком часто теряется в водовороте великих исторических событий, такая история стремится описать человеческие трагедии, вплетенные в контекст обезличенных катастроф, обеспечивая при этом возможность восприятия и точность передачи информации и не требуя излишнего мягкосердечия.
Изучая суровые и страшные обстоятельства, с которыми приходилось сталкиваться безымянному солдату, можно кое-что узнать не только о влиянии войны на душу человека, но и о некоторых сторонах жизни: о жестокости, об ужасах, о страхе, опустошающем человека, равно как и о сострадании, об отваге, о духе товарищества и о непоколебимой стойкости, с которой переносятся жизненные невзгоды. Один из великих парадоксов войны заключается в том, что, пробуждая в людях худшее, она вместе с тем пробуждает в них и лучшие качества. Поэтому рассказ о пехотинцах — это не просто хроника борьбы человеческого сердца с самим собой. В нем содержатся и общие элементы, имеющие огромное значение для каждого из нас. «Слишком многие узнают о войне без излишних неудобств для себя, — жаловался Ги Сайер. — Они читают о Вердене или Сталинграде, не понимая, что это значит, сидя в удобном кресле, придвинув ноги к камину и готовясь на следующий день заняться своими обычными делами. Такие рассказы нужно читать по принуждению, в неудобной обстановке… сидя в грязном окопе. О войне нужно читать в наихудших обстоятельствах, когда все идет наперекосяк… О войне нужно читать поздно ночью, стоя, несмотря на усталость». Практически невозможно постичь военную действительность тому, кто не испытал ее на себе, но, узнав немного о жизни безымянного солдата, можно по крайней мере получить мимолетное впечатление об истинных масштабах войны и обо всем сложном и противоречивом спектре эмоций. «Суть моей задачи, — писал в своих мемуарах Ги Сайер, — заключается в том, чтобы оживить со всей возможной для меня силой те отдаленные крики, доносящиеся с бойни». Война отвратительна, но эти заметки о пехотинцах показывают, что не все, кто сражается на войне, отвратительны.
Однако, как отмечал Петер Кнох, в концепции повседневной истории немало спорных моментов. Основные вопросы уже заданы. Можно ли говорить о по-настоящему «повседневной» жизни на войне? Не являются ли война и повседневность взаимоисключающими понятиями? Более того, не является ли война явлением, совершенно противоположным концепции повседневной жизни? На первый взгляд, отклонить эти возражения практически невозможно. Однако сама длительность участия Германии во Второй мировой войне — без малого шесть лет — заставила многих пехотинцев приспособиться к военной обстановке. Обычный солдат не мог просто расстаться со своим человеческим существованием, но вместо этого жил в мире, который стал для него обыденным и «настоящим». Кроме того, как показывают их письма и дневники, многие из этих людей не опустились до бездумного существования, но стремились понять сущность повседневной жизни на войне. Более того, как доказывал Детлеф Пойкерт, повседневная история не ставит собственных целей, но стремится «узаконить» независимый опыт отдельных людей, служить связующим звеном между жизненным опытом индивида и обезличенным историческим анализом и дать возможность взглянуть на различные образы жизни и различные области социальной реальности. Петер Боршайд подчеркивает, что повседневная жизнь на войне не остается в своем замкнутом мирке, который можно было бы изучить, словно в лаборатории. Скорее, война сама по себе служит катализатором значительных социальных изменений, поэтому существует сложная динамическая связь между жизнью людей на войне и более общей повседневной жизнью в гражданском обществе.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В первые же дни Великой Отечественной войны ушли на фронт сибиряки-красноярцы, а в пору осеннего наступления гитлеровских войск на Москву они оказались в самой круговерти событий. В основу романа лег фактический материал из боевого пути 17-й гвардейской стрелковой дивизии. В центре повествования — образы солдат, командиров, политработников, мужество и отвага которых позволили дивизии завоевать звание гвардейской.
Полк комиссара Фимки Бабицкого, укрепившийся в Дубках, занимает очень важную стратегическую позицию. Понимая это, белые стягивают к Дубкам крупные силы, в том числе броневики и артиллерию. В этот момент полк остается без артиллерии и Бабицкий придумывает отчаянный план, дающий шансы на победу...
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
В начале 1945 года Гитлер предпринял последнюю попытку переломить ход войны и избежать окончательной катастрофы на Восточном фронте, приказав провести в Западной Венгрии крупномасштабное наступление с целью выбить части Красной Армии за Дунай, стабилизировать линию фронта и удержать венгерские нефтяные прииски. К началу марта германское командование сосредоточило в районе озера Балатон практически всю броневую элиту Третьего Рейха: танковые дивизии СС «Лейбштандарт», «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», «Гогенштауфен» и др. — в общей сложности до 900 танков и штурмовых орудий.Однако чудовищный удар 6-й танковой армии СС, который должен был смести войска 3-го Украинского фронта, был встречен мощнейшей противотанковой обороной и не достиг цели.
Если верить мемуарам, «ахиллесовой пятой» Вермахта в начале Второй мировой войны была противотанковая оборона. Основное немецкое противотанковое орудие того времени Pak-36 не зря получило презрительное прозвище Anklopfgerät («колотушка») — в 1941 году оно было фактически бесполезно в бою с новейшими советскими танками, не пробивая броню «тридцатьчетверок» и тем более КВ даже в упор.Со временем ситуация менялась к лучшему, а в 43-м состоялась настоящая «противотанковая революция» — немецкая пехота первой получила индивидуальное оружие, на ближних дистанциях способное эффективно бороться с любой вражеской бронетехникой.К концу войны германские реактивные гранатометы, стрелявшие кумулятивными снарядами, — «фаустпатроны», «офенроры», «панцершреки» — превратились в самый страшный кошмар танкистов Антигитлеровской коалиции.
«Где Венк?!» — этот истерический крик стал лейтмотивом агонии Третьего Рейха. В конце апреля 1945 года даже самые фанатичные нацисты не сомневались, что их режим доживает последние дни. Лишь один человек еще не потерял надежды. Звали его Адольф Гитлер, а последней надеждой фюрера был генерал Вальтер Венк, командующий 12-й армией, получивший приказ — ни много ни мало — деблокировать Берлин, отбросить Красную Армию и переломить ход войны.Гитлер не знал — или, вернее, не желал знать, — что за громкими словами «армия Венка», «корпуса», «дивизии», «бригады истребителей танков» скрывались жалкие остатки разгромленных ранее немецких частей, куда призывали даже подростков из Гитлерюгенда, большинство новобранцев не имело боевой подготовки, не хватало вооружения и боеприпасов, многие подразделения получили прозвище Bauchabteilungen («желудочные батальоны»), поскольку в них собрали доходяг, страдающих желудочными болезнями, а главное, никто уже не верил в победу.
Более 170 тысяч погибших и пленных, 27 разгромленных дивизий и 15 танковых бригад, обрушение всего Юго-Западного фронта и прорыв немцев к Сталинграду и Кавказу — вот страшный итог Харьковской катастрофы 1942 года, одного из величайших поражений Красной Армии и последнего триумфа Вермахта.Как такое могло случиться? Почему успешно начатое советское наступление завершилось чудовищным разгромом и колоссальными потерями? Отчего, по словам Сталина, Красная Армия «проиграла наполовину выигранную операцию»? Как Вермахту удалось переломить ход Харьковской битвы в свою пользу? В данной книге, основанной преимущественно на немецких оперативных документах и впервые представляющей германскую точку зрения, даны ответы на многие из этих вопросов.По мнению автора, Харьковский «котел» стал «самым неоправданным, самым обидным поражением Красной Армии за всю историю Великой Отечественной войны.