Окончательная синхронизация - [41]

— Ты молодец, боец Эвелина, награждаю тебя орденом… за сообразительность высшей степени, гип-гип-ура. Иди ко мне, я тебя поцелую!

Я поцеловал ее с огромным удовольствием. Никогда раньше не знал, что женские губы могут быть такими вкусными, такими притягательными и волнующими, что в них скрывается столько мягкости и силы. Она вложила в этот поцелуй такую страсть, что можно было оживить сотню полуживых любовников, а не только одного меня. Дай ей бог крепкого здоровья и долгих лет жизни.

Эй, волшебница, не перестарайся, а то снова задушишь едва ожившего! Я как мог деликатно высвободился из ее объятий и прислушался к своему состоянию. Трезвым меня назвать было сложно, еще бы — полбутылки водки на пустой желудок, да еще не пившему лет тридцать молодому организму. Организм от алкоголя с нашатырем находился в некотором пограничном состоянии. С одной стороны алкоголь доводил до рвотного уровня, с другой нашатырь светил в мозги зенитным прожектором.

Они бились меж собой, а меня мотыляло то в одну, то в другую сторону. Больше всего в эту минуту меня волновали не судьбы мира или нашей базы, а опасение, что меня вырвет прямо здесь в чистой спаленке Эвелины. Все-таки я герой-любовник, елы-палы, негоже мне валяться в собственных полупереваренных обедах. От позора меня спасала только звенящая пустота в желудке.

Как не крути, а в этот раз она меня выдернула, можно сказать, с того света. Ай да девка, ай да сила! Без великих затей и изысканий, старым дедовским способом — не можешь болезнь излечить, тогда забудь о ней! Залей ее вином крепким, задури травой-горькой.

— Это, конечно, классный способ защиты, но я так быстро сопьюсь, согласись!

Эвелина кивнула головой, как китайский болванчик. Перед лицом отступившей опасности она, похоже, готова была согласиться абсолютно со всем, что я говорю. Сейчас она была просто женщиной, которая только что чуть не потеряла своего мужика. Не мужа, а именно мужика, в дедовских понятиях этого слова. Связанного с ее сердцем не бумажкой и печатью, а узами страсти и любви. Хотя о любви может еще рановато говорить, но кто знает, может, это я опаздываю со своими прогнозами.

— Давай прикинем, какие опасности нас еще поджидают, когда я протрезвею. Во-первых…

— А ты можешь в себя заглянуть? — неожиданно прервала она мое рассуждение.

— В смысле? Я как бы и есть сам в себе, чего мне в себя заглядывать?

— Нет, не так, заглянуть как в чужого, со стороны?

— Никогда не пробовал. Не было необходимости, знаешь ли, — произнес я задумчиво, стараясь представить, как это могло бы происходить.

— Ты говорил, что вы научились шагать через сознания, используя их воспоминания, как основу для следующей синхронизации, — наталкивала она меня на мысль.

— И…?

— Господи, и этот человек должен спасти мир! Ты шагаешь в меня, потом через меня прыгаешь в себя — что тут непонятного? — она постучала меня согнутым пальцем по голове, — Мда-а-а, звук то деревянный!

— Понял, понял, — восхитился я простоте ее решения и тотчас же сделал предложенное.

Прыжок произошел моментально, я даже не ощутил, как сознание Эвелины промелькнуло мимо и я выскочил в собственной голове. Вау-у-у-у, вот это бурелом, а казалось, что я в полном порядке. Полезно все-таки взглянуть на себя со стороны. О базисах речи вообще не шло, разноцветные ошметки выплесков метались по сознанию, виляя жгутиками. В их движениях можно было угадать некое стремление к слиянию, объединению, попытка вновь стать единым и могучим. Но алкоголь напрочь сбивает их попытки целенаправленного движения. В сознании нет ни одной прямой дороги, какое-то королевство кривых зеркал.

— Ух ты! Вот это красота! И ты все это умеешь? — восхищенно выдохнула Эвелина.

— Что это? Ты о чем? — машинально спросил я, не отвлекаясь от ревизии собственных мозгов.

— Знаешь, я тебе, конечно, верила. Про все эти твои возможности и прочее, но как-то не до конца, как в сказку. А сейчас вижу сама, как это здорово. Р-р-раз и ты в чужой голове — любуйся картинками, читай как книжку, наслаждайся чужими секретами. Только, извини, у тебя тут как на помойке после бури.

— Стоп! Ты что сейчас вломилась в мою башку? — разозлился я, и тотчас же выскочил из цепочки синхронизаций. Одно дело, когда я сам в чужие мысли внедряюсь и совсем другое, когда кто-то копается в моих собственных мыслях.

— Получается, что так! Только я не сама, я же не умею! — она смешно округлила глаза.

— Странно! Давай еще разочек попробуем, если опять нырнешь в меня, то кивни головой.

Я «прыгнул», но не очертя голову, как в прошлый раз, без глупой бесшабашности и пьяного удальства. Даже не «прыгнул», а осторожно «шагнул» на цыпочках, стараясь действовать как в обстановке максимально приближенной к боевой — серой рыбкой, по мутной водичке, легко помахивая хвостиком и плавниками. Шаг и я в сознании Эвелины, нащупываем мою синхронизацию и… испытываем легкое удивление.

Моя синхронизация висит обособленным клубочком, она не распалась на исходные составляющие — мысли, образы, запахи. Бред какой-то, обычный человек не сохраняет синхронизаций, через которые мы «шагаем». Обычный да, но сенс… Щемящее чувство радости торкнулось в сознании, неужели мне повезло? Ладно, этим чуть позже займемся.