Окончательная синхронизация - [40]

— Черт, голова раскалывается! Какая-нибудь польза была от моего пьянства? — спросила с плохо скрываемым раздражением.

— Была, только я не совсем понял, что мы от этого можем получить.

Я изложил ей свои впечатления, и она задумалась. Может быть, она сама не предполагала, сколько места в ее жизни занимал страх. Нелегко узнавать правду о себе, когда считаешь себя совсем другим человеком — сильным, волевым, решительным. Шагаешь легко по ступеням успеха, перешагивая через непреодолимые для многих препятствия. И вдруг узнаешь, что в основе всего этого лежит элементарный страх. Ты все время боишься что-то не сделать, куда-то опоздать, быть хуже кого-то. Ты не чайка — ты раб своего страха.

Как быстро меняется выражение ее лица, для нее переход из одного состояния в другое — как сделать шаг. Один шаг — одно состояние, другой — новое состояние. Только что смеялась и шутила и вот уже серьезная складка появилась между бровей, нахмурилась, погрустнела. Еще шаг и улыбка осветила лицо — верно вспомнила что-то приятное из прошлой жизни.

— Узнали мы полезное, только пользы нам от того тьфу и маленько, — резюмировала она свое недолгое размышление. — Твои умения не более, чем талант туземца-барабанщика — дубасишь по там-тамам и называешь это музыкой. На самом деле, вспомни, как он тебя атаковал, ты должен овладеть искусством игры на скрипке, чтобы стать настоящим мастером. Будь ты хоть семи пядей во лбу, у тебя для этого времени нет. Нужна спокойная обстановка, эксперименты и подопытные кролики. Согласен?

Я молча кивнул. Что говорить, когда это и мне понятно. Только пользы от моего понимания и согласия ноль.

* * *

— Так с чего начнем следующий раунд? — едва успел произнести я, как страшнейшая боль скрутила меня в жгут, перехватила дыхание, выбросила все мысли из сознания.

Только не это! Мы не успели, я не успел! Господи, как обидно! Это была моя последняя мысль, потому что потом я элементарно потерял сознание — на этот раз он подцепил меня совершенно внезапно и отправил в глубокий нокаут.

Сколько времени я пребывал в небытие сказать сложно, просто в какой то момент мне показалось, что прямо под нос мне сунули ужасно грязные и вонючие носки с дыркой на пятке. Почему на пятке? Откуда мне знать — так почудилось моему спящему сознанию. Мне стало жутко обидно, и я очнулся.

Сквозь муть во взоре просвечивала женская фигурка с бутылкой в руке и какой-то тряпкой. Эвелина, опять пьет, не могла потерпеть, зараза! В моей голове шевелились вялые и серые мысли, я тупо всплывал из болота, в котором меня утопили по самое дно.

— Эй, очнись, не помирай! Я даже не знаю, как тебя зовут, ну не помирай, пожалуйста, скажи как тебя зовут?

Господи, какая дура! Ну, какая разница, как меня зовут? Тебе от этого лучше станет, если я скажу, что меня зовут… Кстати, а как меня зовут? Эй, эге-гей, вы там, что с ума посходили? А ну-ка верните мне имя, сволочи!

Я с трудом вытолкнул из горла комок слизи, тяжело откашлялся, и сипло вдохнул воздух, пропитанный странным неприятным запахом.

— Кх-а-а-кх меня кх-зовут-кх? — с трудом выдохнул я. — Рваз… развра… блин, раз-ре-шшшитте, поцеловать ручку, мадам? — пьяно тараща глаза, шатнулся я в сторону Эвелины, присевшей рядом со мной на кровать.

Она недоуменно посмотрела на меня. А что, скажите, я могу сделать, если меня и-и-ик… напоили и соблазнили, да еще мотают перед носом короткой юбкой. Я попытался оторвать свою руку от уютного и теплого бедра Эвелины, но мне это не удалось. В чем дело, рука, я отдал приказ — подняться и похлопать ее по щечке, прыс… прыл… при-л-л-аскать мою и-и-к к-к-ошечку. Рука игнорировала мои приказы, ей было хорошо и приятно ощущать тепло женской ножки. Вот же гадина, — сокрушался я мысленно, — я ее растил, понимаешь, кормил, поил, а она развлекается.

Я сидел и хлопал глазами, как пьяный идиот. А кем я должен быть после поллитры водки, зайчиком-попрыгайчиком?

— Эй, на корабле, у тебя все в порядке? Ты соображать уже можешь? — встревожилась Эвелина и попыталась снова сунуть мне под нос вонючую тряпку.

— Сеня, меня зовут Сеня! — просипел я, понемногу приходя в себя, — И убери это от моего носа, где ты нашла эту мерзость?

Боже, что за гадость? Меня чуть не вывернуло наизнанку. Зато я сразу вспомнил свое имя.

— Это не мерзость, это нашатырный спирт, к твоему сведению! — еще больше радуясь, сообщила Эвелина, — Ты был такой пьяный, а я читала, что нашатырь может отрезвить, только я не читала как именно!

— Когда же я успел напиться, ничего не помню?

— А ты и не успел, это я тебя накачала, когда с тобой началось это. Я в кино видела. Там припадочный один упал и давай биться, а лекарств никаких нет и докторов тоже. Тогда ему водки влили в рот, и он в себя пришел, в смысле успокоился. А я в тебя полбутылки водки с перцем влила. Ты сперва чуть не задохнулся, а потом быстренько так все проглотил. Можно было бы и больше, но у меня всего полбутылки было! — она радостно тараторила, вытирая ладошками сопли и слезы со счастливого лица.

— И что было потом? — мне стало даже интересно.

— Ты сразу уснул, как младенец. Только дышать стал все реже и реже. Я… подумала… — ее губы дрогнули, — что ты умираешь, и схватила первое, что пришло в голову… и ты очнулся, — она снова шмыгнула носом.