Окольные пути любви - [11]

За один уик-энд? А почему бы и нет? Из Олимпии наверняка есть прямые рейсы до Тампы. Долго задерживаться там она не собиралась. Если заранее созвониться с Чалмерсом, то за два дня вполне можно управиться.

— Да.

— Тогда иди и работай. Материалы сдашь Кармен. Я ее предупрежу. Но не опаздывай, иначе твое место займет сама знаешь кто.

Лиза не удержалась от улыбки.

— Спасибо, мистер… то есть Саймон. Можете на меня рассчитывать.

— Ладно, посмотрим. — Он махнул рукой. — Все, проваливай. И скажи Кармен, чтобы зашла ко мне.

Редакция «Стандарта» занимала половину этажа, но отдельный кабинет имел только Саймон Гринслоу — все остальные довольствовались скромными застекленными кабинками. Сейчас половина этих кабинок пустовала. Пройдя на свое место, Лиза прежде всего составила план действий на три ближайших дня: взять интервью у Рэчел Пэдроу, кандидата на пост мэра (это должен был сделать Джейк), сдать «репортаж из зала суда» и подогнать кое-какие «хвосты». Работы не так уж и много, если подойти к делу организованно и не распыляться.

Первым делом она позвонила Рэчел Пэдроу, с которой ей уже доводилось встречаться полгода назад. Рэчел приехала в Мерфи-Лейк относительно недавно, пять лет назад, после окончания престижного Калифорнийского университета, и сразу объявила о своих высоких амбициях: стать мэром, привлечь инвестиции и, как она выражалась, «перетащить город в двадцать первый век», а уж затем идти дальше. Сейчас ей было двадцать восемь, и все опросы показывали ее очевидное превосходство над другими кандидатами, представлявшими различные группки местной элиты. На фоне своих соперников, троих мужчин и одной женщины, Рэчел выгодно выделялась не только молодостью, красотой и подтянутостью, но и доброжелательностью и энергией. Разумеется, противников у нее тоже хватало, но действовать они предпочитали исподтишка, на словах повторяя ритуальные заклинания о «незыблемости американской демократии», «неотъемлемом праве народа» и «честной игре». В отличие от них Пэдроу обходилась без околичностей, называла вещи своими именами и предпочитала прямой контакт с избирателями.

За полтора столетия своего существования Мерфи-Лейк впервые столкнулся со столь жесткой конкуренцией в борьбе за власть, если не считать выборов конца девятнадцатого века, когда схватка за кресло главы города стоила жизни сразу двум политикам. Все понимали, что второго круга не избежать, и что в него пробьется «калифорнийская выскочка», как называли Рэчел те, кому ее стремление к переменам сулило потерю не только теплых местечек, но и определенного статуса. Ее соперником мог стать кто угодно из остальной четверки, хотя предпочтительнее выглядели шансы Джойса Кремера, ветерана местной политической жизни, нынешнего мэра, пожелавшего баллотироваться на новый срок, человека жесткого, прагматического и, как говаривали знающие его люди, способного на все.

Противостояние обострялось, жители Мерфи-Лейка втягивались в него даже помимо собственного желания, а тут еще и две газеты заняли непримиримые и диаметрально противоположные позиции. «Стандарт» открыто поддержал Рэчел Пэдроу, тогда как «Ньюс» превратился в оплот противостоящих ей сил.

И вот теперь, когда до выборов оставалось чуть более трех недель, штат «Стандарта» понес тяжелые потери.

Лиза прекрасно понимала, как рискует Саймон Гринслоу, отпуская ее на уик-энд и оставаясь всего лишь с тремя газетчиками. А еще она подозревала, что Джейк, которому шеф поручил взять интервью у Рэчел, просто струхнул и не захотел портить отношения с теми, кто имел в городе немалый вес и влияние. Что ж, каждый сам выбирает свой путь.

Рэчел сама ответила на звонок и, выслушав просьбу об интервью, сразу согласилась, но попросила перезвонить через пару часов, чтобы окончательно согласовать время встречи.

Довольная собой и окрыленная успехом, Лиза положила трубку и тут же снова ее подняла. Раз уж так везет, то почему бы не воспользоваться моментом и, как говорится, не оседлать волну? Что, если заодно взять интервью и у Джойса Кремера? Она знала, что договориться с политиком сложно и напрямую к нему не попасть, но у нее был козырь, Лоренс, приходившийся племянником главному финансисту Кремера — банкиру Харрингтону. Вот только как подступиться к Лоренсу после вчерашнего?

Дергая себя за нижнюю губу, Лиза для решения этого вопроса искала вдохновения в висевшем на стене календаре с репродукцией картины Климта «Голая правда». Вдохновение не приходило, и она, тяжело вздохнув, уже потянулась за трубкой, когда телефон зазвонил сам.

— Да?

— Привет. — Сухой, невыразительный голос Лоренса предвещал очередное выяснение отношений. — Я только потому звоню, что сегодня…

— Да, милый, конечно. Извини за вчерашнее. Столько всего навалилось. Надеюсь, ты не обиделся. Кстати, я сегодня освобожусь пораньше, так что… Может, встретимся вечером? Сходим куда-нибудь или…

Застигнутый врасплох проявлением внимания и медовыми нотками в голосе Лизы, Лоренс растерялся. Вообще он принадлежал к тому типу мужчин, которые уверенно чувствуют себя только в контролируемой ситуации, когда, так сказать, держат вожжи в своих руках, и сникают, если что-то идет не по плану. Импровизация была для него стихией чуждой и враждебной.