Околдованные в звериных шкурах - [51]

— И что? Стал этот волк самым сильным?

— Говорят, что он стал самым сильным из волков, но перестал быть волком и стал ветром. Он помнит, что когда-то был другим, но забыл свое имя… Он воет в вершинах деревьев, и в трубах людских домов, но никогда уже не споет со стаей. А звали его Варун… Так говорят в нашей легенде. — Волк покосился на Предрага, который мчался по снегу за ними и покачал головой. — Надо же! Додумался там купаться! Псих!

Волк нашел коней, парящих в небе и Баюна, который сидя на Сивке, держался когтями трех лап за попону, а четвертой старательно махал, привлекая их внимание.

Бурый спустился на удобную поляну, туда же прилетели все кони, а когда Катерина уже пересказала Баюну всё, что узнала и Волк объяснил о каком озере идет речь, на поляну влетел сильно запыхавшийся Предраг.

— Да, уважаемый, я вот всё мог себе представить, но только не то, что ты полез в Беспамятное озеро, — качал головой Баюн, строго глядя на смущенного Предрага. — Неужели ты не слышал об озере, выполняющем желания, но забирающем имя? Любая нянька-мамка малышам в Лукоморье об этом рассказывает.

— Нет. Родители не пускали ко мне местных нянек, меня учил иноземный ученый.

— Вот, вот они плоды западного воспитания! — Баюн презрительно фыркнул. — Надо Степану рассказать, когда он сможет нормально дышать. Чудак! У нас к этому озеру и подходить боятся!

— Я уже понял, что туда мне было нельзя! А что мне сделать, чтобы стать обратно человеком? Не хочу больше быть медведем! Не могу!!!

— А вот тут есть интересная история. — Кот прижмурился. — Говорят, что озерцо это ничего обратно не возвращает, но если тот, кого оно осчастливило, узнает свое имя и найдет сказочника, то его можно вернуть.

— Ну, вот она я, сказочница, а делать-то мне с ним что? — уточнила Катерина, сильно порадовавшись, что поблизости нет мальчишек. Они бы сто процентов посоветовали использовать метод опробованный на Ратко!

— Не знаю, у нас тут сказочников давным-давно не было. — Кот дернул хвостом, показывая, что он сделал всё, что мог. — Единственное, что могу предположить, что ты должна сделать то, что и делаешь, то есть поговорить.

— Ценное указание! — Катерина пожала плечами и пошла говорить с медведем.

Баюн отправил Сивку и Вихря за мальчишками, а приехали и мальчишки и Ратко. — И чего ты тут делаешь, а? — строго спросил его Кот.

— Я никуда не уеду! — Ратко хмуро косился на Катерину, которая увидела его, помахала рукой и продолжала беседовать с огроменным страшным медведем.

— Не уедет он! Ты же на него посмотри! Я вот тебя сейчас унесу за шкирку в город и вся недолга, — хмуро заявил Волк. — И куда ты Агея девал?

— В деревню девал, то есть вместе с Гаврилой Ивановичем отправил. И стража там же. И купцов они по дороге встретили, те только проснулись, ничего понять не могли, короче, мои заняты сопровождением купчин! Я очень тебя прошу! Позволь остаться! Я же не мешаю, просто извелся уже.

— Да ты хоть понимаешь, что там с батюшкой твоим и братом с сестрой творится?

— Ничего такого не твориться, Агей послал предупредить, что мы задержимся. — Ратко умоляюще смотрел на Волка, тот вздохнул. — Ладно, но к медведю не лезь! Там сейчас только Катерина справится может!

— А он её не обидит?

— Пусть только попробует об этом подумать! — Волк демонстративно уселся так, чтобы можно было наблюдать за Катериной, и не сводил с неё глаз.

Катерина измучилась. Как разговаривать-то, о чем? Спасло то, что Катя хорошо умела слушать, а Предраг за время жизни в медвежьей шкуре намолчался, и рассказывал о чем в голову приходило. О детстве, о людях, которые за ним толпами ходили, о том, как ушел в лес жить. Когда уже начиналась сумерки, к Предрагу прилетел чижик, тот самый, который спал с ним с овраге в тумане, сердито что-то запищал, и устроился на ветке над головой приятеля, продолжая вертеться и что-то раздраженно высказывать медведю по-птичьи.

— Ругается? — сочувственно спросила Катерина.

— Есть такое, — усмехнулся огромный зверь. — Ворчливый, драчливый и скандальный. Но, почему-то ему со мной нравится.

— Ты даже говоришь по-другому, когда о чиже, а не о людях, — грустно вздохнула Катерина. По всему выходило, что Предрага окружало множество прилипал-попрошаек, которые, привыкнув сытно кормиться от щедрот его родителей, продолжали тянуть деньги уже с сына. Но запросов становилось всё больше, а научить сына в людях разбираться у родителей не получилось. Да, эти попрошайки восхваляли щедрость Предрага, хвалили его на всех углах, но он видел, что это фальшивка.

— Знаешь, люди бывают разные. Очень. Ты устал от своего окружения, но не стал искать других людей, а кинулся в леса. Так?

— Да, получается, что так, — задумчиво протянул медведь. — Наверное, сильно устал.

— А почему ты просто не разогнал их? Я понимаю, помогать тем, кто в этом нуждается, но ты же рассказываешь о здоровых сильных людях, которые часами ждали твоего выхода из палат, чтобы выпросить себе новые дары.

— У нас так было заведено. Я пытался избавиться от них, но все наперебой мне доказывали, что так принято у всех богатых людей.

— Чудесно просто! Небось, доказывали они же?