Околдованная ловеласом - [37]

Чейз постаралась, чтобы ее голос звучал невыразительно и бесстрастно.

– Он ждал меня у дома, когда мы вернулись из Италии.

Алессандро почувствовал, как его окатила волна ярости. Вполне логичная реакция человека на ситуацию, когда какой-то подонок поджидает в засаде свою беззащитную жертву.

– Он сказал, что ему нужны деньги… Вот я и попросила их у тебя. Совсем не хотелось этого делать, но если бы ты одолжил мне деньги, я вернула бы тебе их все, до последнего пенни.

– Из доходов от той работы, с которой ты только что уволилась? Почему ты так поступила, Чейз?

– Я подумала, что в данном случае лучше отказаться от должности самой…

– Если бы ты объяснила мне все как есть, я, скорее всего, одолжил бы тебе эти деньги.

Чейз пожала плечами:

– Брайан вернулся бы снова за очередной подачкой. С моей стороны это было глупостью… Но в моменты паники мы все иногда совершаем не совсем умные поступки.

– Он не вернется.

– Сейчас я это понимаю. И… очень благодарна тебе за то, что припугнул его и выпроводил. Послушай, Алессандро, я понимаю, что ты ненавидишь меня за прошлое, что ты шокирован только что увиденным и услышанным…

– А ты предпочла бы, чтобы в моей памяти навсегда сохранился художественный вымысел, да? – Она неохотно подняла на него взгляд. – Что еще тебе хотелось бы увековечить? Ничего? Тогда осталась последняя вещь, которую мне необходимо прояснить.

– И что это за вещь? – нерешительно спросила Чейз. Она смотрела, как Алессандро медленно склоняется к ней, и прикрыла глаза, уловив его такой знакомый запах.

– Вот это… – Его рот обрушился на ее губы яростным, карающим поцелуем. И Чейз беспомощно уступила, понимая что не должна была этого делать. Разве можно чувствовать неодолимую, малодушную похоть, безудержную тягу к мужчине, который ничего, кроме презрения, к ней не испытывает? А где-то в затылке рефреном отдавалась мысль, что это же в последний раз она чувствует его губы на своих губах.

Алессандро поставил Чейз на ноги, подняв со стула, и непонятно каким образом они оказались на диване, все еще в объятиях друг друга. С трудом дыша, она не остановила его, когда он в нетерпении начал расстегивать пуговицы на ее блузке. Услышав треск, она поняла, что пару из них он просто оторвал. Чейз желала Алессандро сильно, до дрожи. Какая уж тут гордость?! Она всем своим существом ощущала необходимость физического единения их тел. Чейз теребила пальцами рубашку Алессандро, стараясь распахнуть ее и прижаться к его груди, и застонала, когда это в конце концов удалось сделать. Ее соски напряглись, царапаясь о кружево бюстгальтера. Алессандро немного приподнял ладонью одну грудь и высвободил ее из чашечки, захватил ртом розовую горошину и стал дразнить языком.

Все еще держа сосок во рту, он заставил Чейз раздвинуть ноги, и вскоре его рука оказалась там, куда он стремился так, что не потрудился даже стянуть с нее трусики, а просто подсунул пальцы под них и, ощутив вожделенную влагу, начал ласкать нежные складки.

Сам он был еще полностью одет. Чейз удалось расстегнуть несколько пуговиц на его рубашке и выдернуть ее из-под пояса брюк. Она лихорадочно торопилась завершить процесс его раздевания, но помощи в этом от него не дождалась. До молнии на брюках она не добралась, хотя и явственно ощущала выпуклость в его паху.

Тогда Чейз остановила Алессандро, продолжающего вонзать свои пальцы в нее, улучив паузу в ритмичном их движении, потому что безумно хотела почувствовать там его твердую, как камень, плоть. Тогда Алессандро приподнялся, сдернул вниз брюки и, запутавшись рукой в волосах Чей, направил ее голову к восставшему члену. Он едва сдерживал стоны, когда Чейз, взяв в рот предмет мужской гордости, сосала и облизывала его.

Затем он отстранился от нее, уложил на спину и лег сверху. Груди, выпиравшие из чашечек бюстгальтера, были полными, спелыми и манящими. Со стоном удовольствия он поочередно накрывал их ртом, пока вспухшие бутоны сосков не затвердели, но он все равно продолжал, не давая Чейз передышки, а она извивалась под ним, как угорь, отчаянно желая большего. Волосы Чейз взлохматились, щеки раскраснелись, рот с прекрасными жемчужно-белыми зубами слегка приоткрылся.

Как же хорошо Алессандро узнал это тело! Невесть сколько раз он тщательно исследовал его, запомнив все, от веснушки на соске до крошечной родинки на плече.

Он стянул с Чейз трусики и, положив ладонь между ее ногами, стал с нажимом поглаживать там все сильнее и быстрее, пока не ощутил под пальцами приближение оргазма. А затем наблюдал за ней, достигшей пика: вот затрепетали ее ресницы, на несколько секунд перехватило дыхание в горле, все тело выгнулось дугой, застыло на мгновение и безвольно расслабилось, когда волны удовлетворения наконец улеглись и стихли.

– Алессандро… – Она потянулась к нему, и он задержал ее руку в своей, прежде чем отпустить, а затем поднялся.

Некоторое время Чейз ощущала себя совершенно сбитой с толку. Когда же Алессандро стал застегивать брюки, она неуклюже приняла сидячее положение и теперь безмолвно смотрела на него.

– Чейз, я просто хотел удостовериться по твоей реакции на мои ласки, что это не было очередной ложью.