Око Возрождения для Новой Эпохи: Эффективные упражнения для укрепления физического и психического здоровья - [10]

Так я растравлял себя битый час, слоняясь по комнатам и срывая злость на жене и сыне. Потом все-таки наконец опомнился, завалился на диван и стал размышлять.

Я должен найти эти недостающие вечерние упражнения. Не может быть, чтобы я их не нашел. Наверняка они У меня уже давно есть. Я только не знаю, где именно. Попробую поискать по методу "холодно-горячо". Может быть, действительно, Институт спецтехнологий, он же НИИЧАВО? Нет, холодно. Секретными техниками йоги занимался Отдел Вечной Молодости. У меня туда не было допуска. Мы, простые сотрудники первого посвящения, практиковали банальную (по нынешним меркам) хатха-йогу по Айенгару и Вишнудевананде.

Здесь, в Киеве? Знавал я в "застойное" время многих подпольных мастеров боевых искусств, цигун и той же йоги. Но все те английские и французские книжки, из которых они черпали свои секреты (и продавали их простой публике за бешеные деньги), уже давно изданы массовыми тиражами на русском языке. Так что там секретов не осталось. Холодно.

Америка? Я перебрал в памяти весь свой последний разговор с Янусом Полуэктовичем. Нет, об упражнениях не говорили. Не то. Холодно.

Гм. Неужели после Америки? И вдруг я почувствовал: тепло. Странная спонтанная поездка в Бурятию? Еще теплее! Медитация под горой? Горячо! Записка из тайника? Вот оно! Горячо! Горячее и быть не может. Я достал бумажку. И в тысячный раз принялся ее рассматривать. Но что я мог понять в незнакомых буквах (или иероглифах) неведомого языка, если даже маститые востоковеды не смогли решить эту задачку?

Разочарованный и уставший от размышлений, я вышел пообщаться с семьей. Семья сидела перед телевизором и смотрела российские новости по НТВ. Жена и сын взглянули на меня затравленно и опять уткнулись в экран.

В России разгорался очередной скандал. Одни граждане обзывали других фашистами, а те не оставались в долгу и обзывали первых сионистами. Я смотрел и пытался вникнуть в суть дела, но при этом не переставал думать о секретных упражнениях, зашифрованное описание которых лежит у меня в кабинете на столе. Внезапно я вспомнил, что один из творцов нацистской метафизики Гвидо фон Лист разработал "арийский" вариант хатха-йоги, в котором асаны напоминают по форме древние германские руны. Это воспоминание потянуло за собой другое — недавно в Интернете я нашел информацию о так называемой иудейской йоге ("офаним"), в которой асаны соответствуют буквам еврейского алфавита.

Я начал было думать о том, как любопытно, что именно эти два враждебных друг другу учения создали практические техники, основанные на одном и том же принципе, как вдруг меня осенило. Обругав себя ослом (кажется, вслух), я вскочил и унесся к себе в кабинет. Не сомневаюсь, что сын с женой в очередной раз скорбно переглянулись, но мне уже было не до таких мелочей, как сохранение пристойного вида. Шифр! Руны! Буквы! А что, если…

Я схватил бурятскую бумажку и стал пожирать ее глазами. Боже мой! Ну как эти закорючки могут изображать собою упражнения? Неужели опять мимо?

И тут я сделал то, чего не догадался сделать еще ни разу с момента нахождения "записки". Я перевернул ее вверх ногами. И сразу все стало на свои места. Я принимал сплошную линию за верхнюю вертикальную черту, на которую в индийской письменности как бы "нанизываются" буквы. А она изображала землю! Ту Землю-Матушку, которой я так истово кланялся! И должна была находиться внизу. Теперь все ясно: вот это человек, который стоит прямо. А вот он поднял руки над головой. Вот он коснулся руками пола. Многие рисунки все равно были мне не совсем понятны, но я был уверен, что Сидерский в них разберется.

Я переоделся, взял бумажку и вышел в прихожую. Жена и сын испуганно смотрели на меня из дверей гостиной.

— Дорогие мои, — сказал я торжественно, — я доставил вам много мучений в последние месяцы. Но это скоро кончится. Я справлюсь со своими проблемами. У меня уже все для этого есть. Пожалуйста, пока не спрашивайте меня ни о чем. Просто поверьте мне: все будет хорошо. Я должен еще раз съездить к Сидерскому.

На улице я поймал машину и через десять минут стоял под дверью Андрея. Он открыл мне дверь, явно не очень довольный поздним визитом. Вместо извинений я протянул ему листок. Как положено, сплошной линией вниз.

Он посмотрел на листок, потом на меня, потом опять на листок, хмыкнул и сказал:

— Заходи!

* * *

Пока Андрей показывал мне упражнения и комментировал их, я сидел на стуле в углу комнаты. Демонстрация не произвела на меня особого впечатления. Нормальные упражнения йоги. От усталости и пережитых за день волнений у меня начала болеть голова, и я обхватил ее руками.

— У тебя такое чувство, будто обручем сдавили голову? — спросил меня Андрей, закончив демонстрацию. И, не дав мне ответить, продолжал:

— Эта боль — нормальное явление у людей с недостатком психической энергии. Теперь внимательно смотри па меня, и ты увидишь, как от нее можно избавиться.

Он встал между мной и окном и начал показывать комплексы по второму кругу. Заинтригованный, я был теперь внимательнее и почти сразу же обратил внимание на слабое серебристо-стальное мерцание в форме обруча вокруг его головы, как раз в той области, где больше всего чувствовалась головная боль у меня. Поначалу я подумал, что это лунный свет из окна странно освещает его голову. Но, во-первых, небо было покрыто тучами (я на это обратил внимание, когда ехал к Андрею), а во-вторых, свечение оставалось одинаковым при любом положении его тела — и когда он нагибался к полу, и когда выпрямлялся.