Око Каина - [3]

Хейзел Кейн наверняка заметила его уход с импровизированной пресс-конференции. И догадалась, что, сорвавшись в разговоре с журналистом, Томас закроется у себя в номере.

Он воображал ее взбешенной, мечущейся по комнате, — словно тигрица в клетке. Еще бы — она выбрала его из тысяч кандидатов. И вот как он ее отблагодарил.

Он медленно потянулся всем телом, расслабленным от горячего душа. Еще минуту, всего одну минутку, прежде чем закрыть кран… Наконец он протянул руку, с сожалением выключил воду и вышел из душевой кабины. Когда его нога коснулась пола, он непроизвольно вздрогнул. В запотевшем зеркале, окруженном ореолом лампочек, появилось его расплывчатое отражение.

Расплывчатым — именно таким он себя и ощущал. И вот в этом состоянии ему предстоял разговор с одной из наиболее известных телезвезд страны.

Он вытерся, стараясь стоять ровно. Вместо смокинга натянул джинсы и футболку, застегнул на запястье часы. Потом снова взглянул в зеркало. Человек, смотревший на него оттуда, выглядел потрепанным. Афроамериканец, у которого еще сохранились кое-какие мускулы, но скопилось слишком много жира на животе, волосы поседели и поредели, а лоб был прорезан морщинами.

Томас пытался найти в своих глазах отблеск былой уверенности в том, что он — лучший, что он обладает властью помогать людям, спасать жизни. Уверенности, подкрепленной деньгами и комфортом. И самое главное — питаемой священным огнем.

Но сейчас в его глазах не отражалось ничего.

Томас Линкольн вздохнул и направился к двери. Ему недавно исполнилось тридцать семь.

ГЛАВА 2

В ту же секунду, что он вышел из ванной, женщина обернулась к нему.

— Сожалею, — коротко бросил он.

Она сидела на краешке кровати, улыбающаяся, в жемчужно-сером костюме — юбка и жакет, — одновременно скромном и элегантном. Ее белокурые волосы были уложены в замысловатую прическу в стиле «гейша», удерживаемую двумя длинными шпильками, Лишь несколько прядей ниспадали свободно, обрамляя лицо.

Томас должен был признать, что возраст ничуть не уменьшил ее красоты: в свои пятьдесят с лишним лет Хейзел Кейн выглядела просто сногсшибательно.

Раньше ему никогда не предоставлялось случая разглядеть ее так близко. Их предшествующие интервью — в общей сложности три — были очень короткими. К тому же она всегда была окружена толпой ассистентов, которым быстро отдавала распоряжения, а потом исчезала в водовороте протянутых рук и требующих подписи документов.

Она пристально взглянула ему в глаза.

— Какая стать! Что ж, вы снова в прекрасной форме.

Это было произнесено с легким оттенком иронии, от чего он мгновенно почувствовал раздражение.

— Бросьте, ради бога, — произнес он, поморщившись. — Так или иначе, я не в вашем вкусе.

Хейзел заправила прядь волос за ухо.

— Откуда вы знаете? Что, быть в центре внимания вам уже не нравится?

— Просто я сейчас не в своей тарелке. Поэтому и ушел с вашего брифинга. Слишком яркие лампы привлекают тучи ядовитых насекомых.

Он открыл мини-бар, достал оттуда бутылку «Джек Дэниэлс», открутил крышку и отхлебнул прямо из горлышка.

— Не в своей тарелке? Не знаю, насколько это выражение приемлемо. Не спросить ли об этом журналиста из «Ю-Эс-Эй тудей», как вы думаете?

Он стер капельку виски с подбородка и снова повернулся к звезде телешоу «Око Каина».[5] Она принесла своему каналу славу и теперь вела собственные передачи. Ее чересчур рискованные идеи часто подвергались критике. Даже осмеянию. Однако ее карьерный взлет был головокружительным. За два года она вывела «Око Каина» на уровень самых популярных телешоу страны.

— Это он начал меня покусывать исподтишка, — ответил Томас. — Я что, должен терпеть, когда меня оскорбляют? Я его и ударил-то не сильно.

— Однако достаточно, чтобы разбить его диктофон. В присутствии множества свидетелей.

— Это все ерунда. — Он потянулся за следующей бутылкой. — Скажите уж честно, вы ведь только этого и ждали.

— Вы ошибаетесь.

— Черта с два я ошибаюсь! Чем больше бардака на ваших съемках, тем выше рейтинг, и…

— Линкольн, поставьте немедленно эту бутылку! — перебила она, поднимаясь. — Поставьте ее на место или убирайтесь из этого номера, этого отеля и этого шоу, пока не началась очередная съемка. Возвращайтесь к вашей убогой жизни. Забейтесь в свою нору и выплескивайте оттуда на людей свою желчь. У вас это очень хорошо получается.

Томас почувствовал, как его лицо побагровело от этого оскорбления. Его брови сдвинулись к переносице, он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого криво улыбнулся.

— Прекрасный трюк, Хейзел. Я вам уже почти поверил.

Она подошла к нему. Ее лицо было непроницаемым.

Он невольно сделал шаг назад.

Она выхватила бутылку у него из рук, швырнула ее в мусорную корзину, потом снова вернулась к кровати и села. Поправила юбку и скрестила руки на груди.

— Послушайте, — сказала она, — ваши выходки ничем мне не грозят. Именно из-за них я вас и выбрала.

Он почувствовал, как в ее тоне промелькнули едва уловимые суровые нотки.

— Но я хочу, чтобы вы четко усвоили: никаких конфликтов с журналистами! Телевидение, пресса — это мои владения. Если вам так уж не терпится затеять ссору, на то есть ваши собратья по игре. Можете хоть поубивать друг друга. В вашем распоряжении целая неделя.