Око флота - [32]

Очнувшись, Дринуотер потратил несколько минут, вспоминая, что же произошло. Его смущала полная темнота и размеренное потрескивание, прерывавшееся вдруг серией одновременных глухих ударов, и потом продолжавшееся опять.

— Г-где я, черт возьми нахожусь? — воскликнул он.

Рядом с ним раздался стон. Потом кто-то схватил его за колено.

— Мистер Дринкуотер? — спросил голос, звучащий неестественно из-за боли и отчаяния.

— Да.

— Грэттен, сэр, морской пехотинец.

— Э… Ах, да.

— Мы на полубаке… здесь только раненые, сэр…

— Раненые?

— Да, сэр. Вы были без сознания. У меня сломана рука.

— Сочувствую…

— Спасибо, сэр.

Мозг Дринкуотера начал вникать в ситуацию, а жуткая боль в затылке подтверждала правдивость рассказа пехотинца. На него лавиной обрушились воспоминания. Он сел и огляделся.

— Что это за шум?

— Гребля, сэр… Это то, чем заняты остальные наши.

Не успел но задать еще вопрос, как открылся люк. На поднятое кверху лицо Дринкуотера упало несколько холодных капель, потом из тумана вырисовалась фигура человека.

Американец по очереди склонялся над пленниками. Подойдя к Дринкуотеру, он буркнул:

— Ты сгодишься. Давай на палубу!

Он схватил Дринкуотера за руку и рывком поднял на ноги. Несколько секунд спустя мичман уже стоял на палубе «Алгонкина» и смотрел на корму. Происхождение странного шума стало ясным. Все еще объятый туманом, «Алгонкин» медленно но верно прокладывал свой путь сквозь спокойные серые воды. Между пушечными портами на планшире находились дубовые уключины. Каждая из них сейчас была оснащена веслом. У каждого весла располагались по два человека. Приводя их в действие, они позволяли шхуне двигаться на юг. Почти все гребцы были англичанами. Один из американских офицеров расхаживал по палубе с линьком в руке. То тут, то там он обрушивал его на голую спину моряка или пропитавшийся потом красный мундир морского пехотинца.

Дринкуотера тычками прогнали по палубе, дали хлебнуть тухлой воды из баклаги, и подвели к пехотинцу, орудовавшему задним веслом по левому борту. Это был Хэген. Он был мокрым от пота, как такелаж от оседающего тумана.

Хэген прохрипел что-то в качестве приветствия, и Дринкуотер ухватился за рукоятку весла. Она была скользкой от крови из мозолей человека, которого он сменил. Через четверть часа Дринкуотер понял, почему приватир шел на веслах. Американский капитан получал выгоду от продвижения судна во время штиля, но это был также лучший способ измотать англичан. Уставшие, они не станут предпринимать попыток к сопротивлению. Через час Дринкуотер достиг такой стадии физического измождения, что не чувствовал даже ударов линька. В висках у него стучало, мозг отказывался работать. Из этого ступора его вывел Хэген.

— Ветер поднимается, — просипел сержант.

Дринкуотер поднял голову и утер пот, заливающий глаза.

По поверхности моря пробежала легкая рябь. Солнце светило ярче, пригревая. Натаниэль не имел понятия, сколько времени он пребывал в полубессознательном состоянии. Туман начал рассеиваться. Мало-помалу, под воздействием ветра и солнечных лучей, пелена исчезла.

Час спустя ветерок перешел в настоящий бриз. Поначалу легкий и порывистый, он превратился в настоящий поток воздуха, льющийся с северо-запада. Когда зефир окреп, американский капитан приказал втянуть весла и поставить паруса. Прежде чем их загнали вниз, Дринкуотер узнал, что «Алгонкин» идет на юго-восток, поскольку слышал приказ, отданный рулевому. Когда крышка люка захлопнулась над британцами, шхуна задрав нос помчалась вперед, а поднимая форштевнем пена Ла-Манша лизала ее борта почти до самого планширя.

Глава девятая. Колесо фортуны Август 1780 г.

Английская призовая команда на борту «Алгонкина» пребывала в унынии. Было ясно, что американцам удалось отбить корабль. Всю ночь англичане налегали на весла, уводя судно на юг, прочь от берегов Корнуолла. Мичмана, пришедшего в сознание, вывели на палубу уже на рассвете. К моменту, когда задул ветер, день был уже в разгаре. В вонючем кубрике на полубаке обессилившие англичане лежали вповалку. Когда глаза привыкли к темноте, Дринкуотер смог различить фигуры спящих. Он посмотрел на Грэттена. Солдат ворочался, его глаза были открыты. Он был единственным, кто не спал. Еще один человек, имени его Дринкуотер не помнил, был мертв. На голове зияла рана, лицо покрывала засохшая кровь. Он лежал вытянувшись, рот был открыт, словно в безмолвном крике, которому суждено теперь звучать вечно. Дринкуотер поежился.

От горячки и боли в руке Грэттен бредил.

В полдень крышка люка открылась. Вниз спустили котелок с жидким супом, несколько галет и немного воды. Люк уже почти закрылся, когда Дринкуотер приподнялся и крикнул:

— У нас тут внизу покойник.

Крышка приостановилась и на фоне неба обрисовалась тень от головы и плеч.

— Вот как? — произнес человек.

— Можно поднять его на палубу? — Последовала пауза.

— Он один из ваших. Вы его сюда привели, вот и смотрите за ним.

Человек сплюнул и закрыл люк.

Перепалка разбудила людей. Они принялись за еду, макая сухари в суп и с жадностью обсасывая их.

Спустя некоторое время сержант Хэген доковылял до мичмана.

— Прошу прощения, мистер Дринкуотер. Какие будут приказания?