Окно в Европу - [17]

Нинель в этой ситуации чувствовала себя просто прекрасно: она напрочь лишилась памяти и никак не могла понять, кто такие вообще окружающие ее люди. Правда, ей часто досаждал следователь, убежденный в том, что Нинка выкинула законного мужа из окна, поскольку после регистрации брака неожиданно поняла, что жестоко ошиблась. Не хотелось терять женскую свободу. Этому выводу Нинка в какой-то степени способствовала сама. Уставившись своими большущими глазищами на следователя, она, смущенно улыбаясь, поясняла, что никогда не была замужем, и знать не знает никакого Андрея. Впрочем, также не хотела признавать и родную дочь, и Тамару Васильевну. «Слава Богу, – причитала последняя, – Барсик этого не знает!» Еще бы! Его бедное сердце под слоем плотного, как железобетон, жира не перенесло бы равнодушного взгляда Нинели. Следователю такое поведение Нинки не нравилось. Он считал, что женщина ломает комедию. Положение осложнилось тем, что в случае смерти Андрея Нинка автоматически становилась наследницей его имущества, оцененного в баснословную сумму, включая коттедж, построенный им под Москвой, и старенький домишко под Коломной. Как бы то ни было, но Нинкино поведение заставило следователя выпустить ее из следственного изолятора и направить в институт Сербского для проведения судебно-психиатрической экспертизы. Там она обрела долгожданный покой и понимание. Врачи ей верили и не хамили. Было просто непонятно, почему она помимо памяти вдруг лишилась и дара речи.

Тамара Васильевна и Лека не вылезали из Москвы. Оскорбленный невниманием и заброшенностью со стороны хозяев, Барсик перебрался к нам. Первое время шли дикие разборки с Элькой, решившей, что иждивенец посягает не только на ее территорию, но и на котят. Отчим им был не нужен. Вот как раз на это звание Барсик не посягал. На котят ему было глубоко наплевать. Элькины дикие вопли, соединенные с попытками ободрать его как липку, волновали котяру мало, если волновали вообще. Падал там, где стоял, вальяжно разваливался и лениво наблюдал за возмущенной кошкой. Та, поплевавшись и пошипев для приличия положенное время, уходила к котятам, постепенно смиряясь с новым жильцом. А он научился есть сухой «Вискас» и ловить мышей. Как для себя, так и для Эльки. Тем не менее время от времени она напоминала ему, кто в доме хозяин.

– Почему барыня в день свадьбы нарядилась в траурную одежду? – мучилась Наталья. Мои объяснения ее не устраивали. Подруга им не верила. И правильно. Меня они тоже не устраивали, а правды я не знала.

– Для меня это был один из черных дней моей жизни! – плакалась царица Тамара, приехавшая навестить похудевшего Барсика. – Мы много спорили с Ниной по поводу предстоящего замужества. Зачем оно ей? Что за легкомыслие в ее годы? Разве Нине не для кого жить? У нее, в конце концов, дочь! Как все ужасно кончилось… Черный день, черные новости, все черное… Траур по нашей прежней счастливой жизни.

– Наверное, человеку надо чувствовать, что кто-то живет и для него, – оправдывалась я за Нинель.

– Но для этого совсем не обязательно выходить замуж! – парировала Тамара. – Могла бы просто встречаться с ним, если такое недержание… Вы можете себе представить, что она собиралась оставить нас и переехать к нему, если мы откажемся поехать с ней?! Променять нас – свою семью, на человека, которого знает без году неделя! Все-таки судьба правильно вмешалась и уберегла Нину от опрометчивого шага. Я консультировалась со специалистами: есть надежда, что Ниночка никогда не вспомнит ветеринара! С другой стороны, ей не придется отвечать за содеянное и жить с таким тяжким грузом на душе.

– Что вы имеете в виду, – испуганно спросила я, – Нина вытолкнула Андрея в окно?

– Вы с ума сошли! Я имею в виду то, что она вышла замуж! Ему по собственному желанию прыгать в окно тоже ни к чему. Причем в одном ботинке. Второй он оставил в комнате – слетел с ноги. Рядовой несчастный случай. Не хочу об этом говорить! Мне неприятно! Когда мы вошли, Нина была просто в невменяемом состоянии. Стояла столбом, кстати, далеко от окна, и молчала. Лека очень плакала. Даже ударила мать по щеке! – Тамара Васильевна задумалась, улыбнулась своим мыслям и продолжила: – Нина выйдет из больницы, и все у нас пойдет по-прежнему. Даже если и не вспомнит нас, постепенно привыкнет.

– А как же Андрей? – возмутилась я.

– А что Андрей? Если выживет, у него будет своя жизнь. Уж не хотите ли вы сказать, что Нина обязана жить с совершенно чужим ей человеком?! Не исключено, что и он не вспомнит Ниночку. Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, знаете ли…

Проблеск интуиции заставил меня задать следующий вопрос:

– Вы находились дома, когда все это случилось?

– Нет! – с торжеством в голосе ответствовала Тамара Васильевна. – У нас с Лекой не было желания встречать новобрачных хлебом-солью. Поймите нас правильно! Как люди порядочные, мы приехали поздравить их в сдержанных выражениях и закрыть после отъезда Нины квартиру. Она последнее время отличалась определенной рассеянностью. Когда входили в квартиру, ветеринар уже выпал. На пару минут мы опоздали…

«Чтобы полюбоваться полетом», – раздраженно подумала я, а вслух предположила: