Окна, двери, перегородки, полы, подвесные потолки...("Сделай сам" №4∙2005) - [19]
Итак, посмотрим, из чего состояла книга. Главные элементы художественного оформления книги — это миниатюры, заставки и инициалы.
Миниатюрой (рис. 8) называется сделанный от руки многоцветный рисунок, который мог находиться в любой части рукописи.
Рис. 8.Миниатюры
Заставка — небольшая орнаментальная или изобразительная композиция, выделяющая или украшающая начало раздела книги (рис. 9).
Рис. 9.Заставка
Инициал или буквица — это заглавная буква укрупненного размера, помещаемая в начале текста главы (рис. 10), раздела или абзаца. Их выделяли киноварью, золотом, иногда — несколькими красками одновременно.
Рис. 10.Инициал или буквица
В современной книжной иллюстрации работало много неповторимых художников, рисунки которых узнаваемы с первого взгляда: В. Фаворский, И. Билибин, В. Конашевич, М. Митурич.
Творческую индивидуальность Мая Митурича невозможно рассматривать без связи с его станковой графикой, рисунком. Безупречной декоративной слаженности и отточенности каждого предмета, каждого элемента, каждой отдельной детали композиции рисунков и всей графической композиции его книг предшествовала постоянная работа в натурном рисовании, в станковых видах искусства.
В изобразительных литературных заметках, в набросках Митурича, в этих своего рода миниатюрных рассказах о жизни появляются образы. На первый взгляд, рискованные шесть позвонков кита вроде «табуретки», луна-рыба величиной «с диван», рогатые головы и спины оленей, проплывающие в пурпурных зарослях карликовых берез. Но когда на основе набросков компонуется литография, все экзотические детали становятся убедительно неотъемлемой частью единой романтической картины мира, в которую органически включен и связанный с природой человек.
Отсюда от столь ясного и обобщенного (не только в рисунках, но и в сознании) видения шел прямой путь к сочинению книжек с собственным текстом. Одна такая, цветная, рассказывала о Командорских островах.
Значение этой достаточно эпизодической работы в его дальнейшем творчестве заключалось, как мы увидим, не только в удачном сплаве слова с изображением. Гораздо более существенным были здесь живописные поиски, которые наряду с натурным рисованием продолжал художник. А он вел их давно, в ранних иллюстрациях к стихам Маршака и Чуковского, к книгам Льюиса Кэррола и Джона Барри, в более поздних рисунках — к книгам о природе.
Чтобы еще точнее определить место Митурича в общем процессе развития пластических искусств и жанра художественной детской книги конца 1960-х — начала 1970-х годов, достаточно обратиться к примеру во всех отношениях авторитетному, к творчеству мастера, оказавшего в это время большое духовное воздействие на многих молодых иллюстраторов детской книги. Речь идет о старейшем мастере советской книжной графики — Владимире Михайловиче Конашевиче. Заметим сразу, что это отступление ни в коей мере не означает, что Митурич подражал Конашевичу или работал под его непосредственным руководством или влиянием (Конашевич умер в 1963 году, жил в Ленинграде, и они не были лично знакомы.) Книги, иллюстрированные Конашевичем в последние годы его жизни, восхищали многих молодых художников редким графическим мастерством и проникновением в детское восприятие. А изданные в 1968 году воспоминания, статьи и письма стали настольной книгой многих художников.
Нужно было глубоко понимать детскую игру как великий и естественный дар перевоплощения, чтобы так искренне и легко вступать в нее со своим запасом знаний и наблюдений взрослого художника. Много лет Конашевич иллюстрировал своего друга и любимого поэта Корнея Чуковского. В письмах друг другу они говорят о своих сказочных героях — Бибигоне, Айболите, Мухе-Цокотухе как о реально живущих, близких и дорогих существах. Конашевич видит в сказках Чуковского веселые представления, будущие игры детей. «Ведь у меня была такая «мысль», — пишет он в одном из писем в период иллюстрирования «Мухи-Цокотухи», что муха и комарик — ряженые мальчик и девочка, что у них такие костюмчики с крылышками, и разыграть всю «Муху-Цокотуху» как представление». Разговоры о мухах, комариках, крокодилах ведутся между двумя этими пожилыми мастерами постоянно: в письмах, в телефонных разговорах, при встречах в Москве. И Чуковский не только не скрывает почти детских восторгов от иллюстраций, но активно вмешивается в работу художника, спорит, подает идеи, проясняет образы своих чудаков-героев и бесконечно остроумный смысл своих веселых «бессмыслиц».
Такое же единомыслие устанавливается между Чуковским и Митуричем. Они переписываются, когда поэт уезжает из Москвы в Переделкино или когда художник уезжает в творческую командировку. Митурич смотрел на детскую игру прежде всего как на творчество. Для него читающий, перелистывающий картинки в книге ребенок был «соратником-фантазером».
Здесь следует искать подлинную природу и специфику декоративности в книге для детей, декоративности, далекой от холодной и манерной стилизации, но близкой ребенку, который с наслаждением рисует кистью сам, декоративности, что умно и ненавязчиво воспитывает детский вкус и глаз, предлагая ему выверенные, гармонически упорядоченные формы, цвета и линии.
