Оккультные корни Октябрьской революции - [14]

Ну и еще один результат крушения Испанской мировой империи — были значительно подорваны позиции католической церкви. Римом начали помыкать французские, итальянские, австрийские политики, в значительной доле — масоны. И в сами структуры церкви пошло их активное проникновение.

Нет, масонство — не секта. Оно не добивается унификации взглядов, идеологии и религии своих членов. Известны и масоны-католики (как Пуанкаре, Жоффр, Даладье), и масоны-англикане (Ллойд Джордж, Чемберлен), и масоны-православные (Поливанов, Рябушинский), и даже масоны-старообрядцы (Гучков), и масоны-иудеи (Шифф, Варбург), и масоны-атеисты (Бухарин, Львов), и масоны-мусульмане (Масхадов) и масоны-сатанисты (Альберт Пайк). А также и масоны-лютеране, масоны-кальвинисты, масоны-оккультисты, масоны-теософы и т. п. Хотя, согласитесь, членство в одних и тех же или близких друг другу структурах столь разнородных воззрений выглядит странновато. Ведь “плюс” на “минус” в любом случае дает “минус”, а не “плюс”.

Но масонство — это и не жесткая монолитная структура, наподобие, например, армейской. Где все осознают и видят общую задачу, командующий отдает приказания командирам соединений, они — командирам частей. В рамках той же единой задачи приказы доходят до подразделений и солдат и начинается их исполнение с непременным взаимодействием, взаимовыручкой, помощью и подкреплением одним частям со стороны других. Если рассматривать проблему в таком плане, то масонство вообще выступает “не единым”. Оно многослойно. Отдельные структуры и их члены могут действовать и вразнобой, и наперекор друг другу. Преследовать какие-то собственные цели.

Допустим, если взять приведенный выше пример, то конечно же, масоны, возглавившие латиноамериканские революции, не ставили себе задач сменить испанское владычество на британскую кабалу и превратить свою родину в “банановые республики”. Они искренне мечтали о национальной независимости и верили, что освобождение сделает их страны процветающими и богатыми, выведет в один ряд с теми же Францией, Англией, США. За это они сражались и погибали, как и многие европейские масоны, ехавшие вступать добровольцами в их отряды. И испанские масоны, поднимая восстания, конечно же, не намеревались обрушить свое государство в упадок. Они верили, что свергают “прогнивший режим”, и “свобода-равенство-братство” принесут Испании величие и счастье.

И, конечно же, руководители лондонских и парижских лож не отдавали команд Боливару, Сен-Мартину или Риего, как им действовать, какие решения принимать в той или иной ситуации, в каком направлении посылать войска. Но… в целом эти руководители приблизительно знали, что должно получиться. И знали, кому это в итоге будет выгодно. А если и регулировали ситуацию, то отнюдь не прямыми методами. Скажем, поставками оружия (или зедержками поставок), финансированием от “сочувствующих” кругов (или прекращением финансирования), созданием “мирового общественного мнения” через средства массовой информации. Очевидно, были и эмиссары. Но не на первом, а на втором плане. В лице каких-нибудь “друзей”, советников, иностранных посланников…

Однако попытка завалить и подорвать Россию таким же способом, как Испанию — с помощью офицерского масонского переворота в декабре 1825 года, провалилась. Мало того, после этой попытки аристократия и офицерство разочаровались в масонстве, стали относиться к нему настороженно. Отрезвению русского высшего света немало способствовала и поддержка Западом северокавказских сепаратистов, польских повстанцев, раздутые в Европе оголтелые антироссийские кампании в прессе, парламентах, правительствах.

Что ж, когда первая атака не удалась, масонство учло свои ошибки и перегруппировало силы. Продолжало работу среди аристократии, офицерства, но основную ставку внутри России перенесло на буржуазию. Под флагом “либерализма”. А среди российской буржуазии действовали закономерности, общие для всех времен и народов. Точно так жне, как когда-то в Голландии, Англии, Франции крупная буржуазия набрала силы и богатства под эгидой монархии — пользуясь столь явными ее преимуществами, как стабильность, порядок, защита национальных интересов. После чего разъевшимся купцам, банкирам и промышленникам захотелось сломать вскормившую их систему и самим “порулить”. Получить в свои руки власть.

Кстати, Россия уже не была абсолютной монархией. В 1864 г. Александр II ограничил свою власть введением Судебного Устава. И с этого времени Закон стоял выше воли царя. При Александре стало внедряться и земское демократическое самоуправление, в чью компетенцию входили вопросы благоустройства, здравоохранения, образования, социального обеспечения. Были даны значительные послабления в вопросах “гласности и устности” — то бишь свободы слова, печати, политических партий. Пошло очень бурное развитие предпринимательства. Но нетрудно заметить и то, что в это же время случился резкий подъем революционного движения. И сам Александр II погиб от рук террористов.

Руководящие круги революционеров очень часто были связаны с масонством. А политические и земские свободы стали благодатной почвой для размножения и роста российских лож (хотя они оставались под запретом — указами Екатерины II, Павла I и Александра I). Полученных послаблений и земских прав либеральной буржуазии было, разумеется, мало. Это только разожгло ее аппетиты. А патриотическая “реакция”, национальный политический курс и откат от западничества, наступившие при Александре III, раздражали ее. Впрочем, либералам было без разницы, кто сидит на троне. Кто бы ни сидел, он становился противником. Ведь целью-то была — власть.