Оккультисты Лубянки - [144]
В июне 1927 г. в Ленинграде был арестован также и П.С. Шандаровский, один из соруководителей ЕТБ, по обвинению в «попытке создания масонской ложи» (группа М.А. Радынского). На допросе бывший ученик Гурджиева, впрочем, решительно все отрицал: «О масонстве я знаю только по литературе. С масонами никогда не был связан. Вообще же я никогда ни в каких религиозных или других подобных объединениях не участвовал».[338] Дело о группе Радынского, однако, вскоре развалилось, и Шандаровского вместе с другими арестованными освободили из-под стражи под подписку о невыезде. О его дальнейшей жизни нам ничего не известно.
В 1927 г. оборвалась жизнь еще одного покровителя Барченко — 27 декабря в Москве скончался В.М. Бехтерев. Произошло это вскоре после произведенного им медицинского освидетельствования Сталина. Это наводит исследователей на мысль о том, что скоропостижная смерть Бехтерева — от отравления — была насильственной. В декабре того же года тяжелая болезнь свалила и Барченко, заставив его прервать начатое второе письмо Г. Цыбикову.
Летом 1936 г., в канун большого террора, в ленинградской тюрьме «Кресты» оказались еще двое старых знакомых Барченко — Э.М. Отто и А.Ю. Рикс. Оба проходили по делу так называемых «фонтанников» — участников эстонской «троцкистской террористической организации», возглавлявшейся профессором Комуниверситета им. Сталина Я.К. Пальвадером.
Отто, работавшего фотографом в Русском музее, и его приятеля Рикса, заведующего ленинградским отделом сектора валюты и внешней торговли НКФ СССР, обвинили в подготовке теракта против членов ЦК КПЭ и Эстсекции Коминтерна Я.Я. Анвельта и Х.Г. Пегельмана. С этой целью первый из заговорщиков весной З6-го якобы изготовил «адскую машину, собственной конструкции».[339] Поводом для покушения послужило разоблачение Риксом этих двух старых членов партии как бывших сотрудников царской охранки. В результате 11 октября 1936 г. Выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР под председательством В.В. Ульриха вынесла всей пятерке «фонтанников» — Я.К. Пальвадеру, Р.И. Изаку, А.И. Сорксепу, А.Ю. Риксу и Э.М. Отго — смертный приговор.[340] (В ходе следствия всплыл, между прочим, любопытный факт — первая жена Отто, Минна Петровна Инг, работавшая в 1917–1919 гг. в секретариате Г.Е. Зиновьева, находилась в интимной связи с могущественным главой Петросовета!)
О жизни самого Барченко между 1930-м и 1937 годом нам известно, к сожалению, очень немногое. Так, в 1934–1935 гг.
A.B. Барченко пытался завязать отношения с бывшими учениками Гурджиева. От Меркурова, как уже говорилось, он получил дневник Александра Никифоровича Петрова и тогда же написал Петрову в Грозный, где тот работал инженером. Петров немедленно откликнулся на письмо и через некоторое время сам приехал в Москву — остановился на квартире у Барченко, где прожил около двух недель. Однако ничего нового о Гурджиеве и его «работе» за границей он сообщить не смог.[341]
Несмотря на ужесточение политического режима в стране — показательные процессы, первые волны массовых репрессий, антирелигиозную вакханалию, Барченко не отказался от добровольно взятой на себя просветительской миссии и с завидным упорством продолжал добиваться встречи с руководителями советского государства. В начале 1936 г. он настойчиво просил своего патрона, Г.И. Бокия, в то время возглавлявшего 9-й отдел ГУГБ НКВД, свести его с Молотовым и Ворошиловым, но Г.И. выполнить эту просьбу явно не торопился. Досадуя на медлительность Бокия и, возможно, подозревая его, как и Тамиила, в измене, A.B. Барченко обратился тогда за помощью к другому своему покровителю — Ф.К Шварцу, работавшему фоторепортером «Союзфото» в Ленинграде. «Карлуша» срочно выехал в Москву, встретился с Бокием и Барченко и получил от последнего пакет с «докладом о науке Дюнхор» для передачи Ворошилову. Но усилия Шварца также не увенчались успехом — на прием к наркому обороны ему попасть не удалось. Правда, адъютант Ворошилова Хмельницкий пообещал передать своему шефу пакет Барченко.
Весной 1937 г. A.B. Барченко снова вызвал Шварца в Москву, где дал ему новое, еще более ответственное поручение — на этот раз без согласования с Бокием — встретиться со Сталиным!
«Барченко информировал меня о трудностях проникновения в круги руководителей партийных и советских работников, высказывал неудовлетворенность деятельностью Бокия, который недостаточно энергично добивается выполнения его, Барченко, указаний и не может добиться встречи со Сталиным. Тогда я изъявил желание взяться за выполнение этого задания. Барченко дал согласие и при этом заявил: «Постарайся добиться встречи со Сталиным».
