Океан. Выпуск 6 - [84]

После полуночи ниже островов на своем берегу возле протоки в речку Борчу разведчики во главе с Никоновым соорудили шалаш, к утру развели костер, грея воду и готовя плотный горячий завтрак. К тому же времени сюда подошли два шестивесельных яла с разведчиками, которые метко стреляли. Они были вооружены винчестерами, ручными гранатами и баграми.

Учитывая, что ночи стали темными и пловцов в воде обнаружить трудно, Никонов разрешил им, после того как они направятся к своему берегу, подавать голос. Если турки и услышат, то на одиночные крики пароход не пошлют и наугад из крепостных пушек палить не станут, скорее всего, вышлют дозорные лодки. Вот для схватки с ними и были подготовлены два яла. А лодки, взяв пловцов, должны были, невзирая ни на что, прорываться к своему берегу.

Перед рассветом вернулась первая лодка Вылчева. Озябшие Михеев и Ленков еле ворочали языками. Их раздели, обмыли горячей водой, отпоили чаем с водкой и укутали в полушубки. Вылчев тотчас же отправился на помощь лодкам, ждущим остальных пловцов. Вскоре лодки вернулись с Нефедовым и Баросом, за ними пристали к берегу оба яла. Все прошло без шума.

Разведчикам удалось незаметно проплыть мимо крепости и пристаней. Чуть выше их, видимо для прикрытия, стоял пароход под парами. У пристаней собрано много барок и лодок, за ними на воде и на берегу были понтоны и штабеля готового настила. Их удалось разглядеть потому, что там и ночью при свете факелов и костров работали плотники. Еще ниже, тоже для прикрытия, стоял под парами второй пароход. Сомнений не осталось: неприятель готовился к переправе.

Никонов, пользуясь туманом, с лодками и шлюпками прошел по протоке к селу Калараш, где стояли канонерская лодка «Николай» и четыре катера.

С утра у села закипела работа. Все взялись за топоры и пилы. Строили брандеры. Для этого использовали четыре трофейные барки, а две старые, валявшиеся на берегу, починили, засмолили и спустили на воду. Не жалея сил, топорами и рубанками переводили бревна и доски на щепу и стружку, выпрашивали у крестьян солому. Все это до предела загружали в барки, поливая смолой, укладывали глиняные кувшины и бочонки с керосином. Минеры готовили запальные фитили. Как назло, зарядили непрерывные дожди, и еще пришлось сооружать над брандерами навесы.

Никонов собирался начинить один брандер порохом и взрывчаткой, сверху уложить брандскугели (зажигательные снаряды), просмоленные деревянные чурбаки и стволы старых пушек, заряженные до предела и забитые ядрами с песком. Такой брандер-фугас разнес бы в клочья все неприятельские барки и понтоны, разлетевшиеся пушечные стволы, рвались бы, как бомбы, а брандскугели и чурбаки вызвали бы пожары далеко вокруг…

Но возмутились минеры, закричав, что они для борьбы с броненосцами кладут в мину сорок фунтов взрывчатки, а тут для какой-то деревянной мелочи — двести пудов! С ума сошел! Столько взрывчатки и не собрать. А еще предстоит выставить десять — двенадцать минных заграждений, и прежде всего в Сулинском и Георгиевском гирлах.

Ночью, выждав, когда ветер разогнал дождевые тучи, катера «Птичка» и «Царевна», на которой сумели установить небольшую пушку, ведя на буксире по три брандера, вышли в Дунай. На катерах были никоновские разведчики Михеев и Ленков, хорошо изучившие расположение судов и пристаней турок.

Оставив лейтенанта Шестакова с брандерами у своего берега, Дубасов на «Птичке» отправился на рекогносцировку. «Птичка» двигалась самым малым ходом, чтобы не выдать себя шумом. Вошла в протоку и, как показал Ленков, подошла к пароходу сажей на триста. Снизу донеслось шлепанье плиц колес второго парохода. Он или патрулировал или подтаскивал баржи с лесом. В этой обстановке пускать брандеры было рискованно. Пароходы, один под парами, второй на ходу, с помощью шестов или крючьев оттащили бы горящие брандеры на безопасное расстояние. Дубасов решил сначала прогнать верхний пароход, чтоб иметь возможность пустить брандер. А шел уже четвертый час утра.

«Птичка», взяв на буксир один брандер, снова направилась в протоку. За ней, оставив все брандеры у берега, подошла к началу протоки «Царевна», чтобы из своей пушчонки открыть огонь по пароходу, как только его осветит брандер Дубасова. «Птичка» углубилась в протоку и почти напротив неприятельской батареи, буквально под носом парохода, Дубасов приказал зажечь фитили и повернул «Птичку» обратно.

Через пять-шесть минут брандер вспыхнул, осветил оба берега и пароход. Возле него взлетел столб воды. Это ударила «Царевна». Уходя дальше, Дубасов заметил, что брандер уже миновал пароход и течением его несло прямо на барки и понтоны. На палубе парохода суетилась артиллерийская прислуга, и матросы отдавали заведенные на берег швартовы.

С берега и острова затрещали ружейные выстрелы. Это палили по брандеру. Батареи на острове молчали, они были окопаны так, что стрелять по левому берегу и вести огонь себе в тыл не могли. А для парохода и береговых батарей брандер уже был в мертвой зоне. И если пароход снизу не успеет его перехватить, то брандер наверняка запалит понтоны и барки.

Грянули орудия парохода и островных батарей, они палили по вспышкам «Царевны». Затем с острова на берег высыпала пехота и тоже стала залпами сыпать по «Царевне». Занявшие позиции на левом берегу солдаты Омского полка вступили в перестрелку с турками. Ведя огонь из единственной пушчонки, «Царевна» уходила вверх, отвлекая внимание неприятеля от пяти оставленных у берега брандеров.