Океан. Выпуск 6 - [15]

Без стука открылась дверь. И на пороге появился боцман. Илья приподнялся было на локте, но тут же снова улегся, независимо закинув руки за голову.

— Как дела? — произнес боцман отвратительно бодрым, деловым голосом. — Давай-ка, брат, выходи на палубу. После обеда пойдете с Васькой на ботдек, надо сменить снабжение в шлюпках.

— А если я болен? — Илья бросил в рот сигарету, но судно качнуло, и он промахнулся. Сигарета упала на палубу.

Боцман поднял ее и, вставив в мундштук, невозмутимо закурил.

— Работа вылечит, собирайся.

Темно-зеленая полоска американского берега посерела, потом стала голубой и, наконец, исчезла, слилась с дымкой на горизонте. Оставляя на серых холмах волн узорный шлейф пены, «Зея» шла курсом на северо-восток, к Алеутским островам. Было около одиннадцати утра.

С кормы на мостик бежал, загребая кривыми ногами, вахтенный матрос Серега Петькин. У дверей в машинное отделение он остановился и зычно крикнул вниз:

— Эй, духи черномазые, за час прошли десять миль! — и застучал сапогами по трапу на мостик.

— Держи рогаля пузатого! — крикнул ему вдогонку из коридора парень в брезентовых брюках, тельняшке и традиционном кочегарском «галстуке» — фитильной сетке, повязанной на шее. Он спустился по железному трапу в кочегарку. У топок двух котлов работали обнаженные по пояс кочегары. Отблески пламени играли на потных телах.

— Герою московской битвы — привет! — Парень хлопнул по плечу одного из кочегаров, тот обернулся, показав стальные зубы.

— Вадиму Белощацкому — наше с кисточкой. Как поживает Одесса-мама?

— Одесса жива, мальчики, — сказал Вадим. — А вот у тебя, Гаврила, хоть ты и Гвоздев, да еще и фронтовик, топочка крабами заросла. Для меня оставил? А ну, керя, дай сюда «понедельничек». — Вадим взял у второго кочегара длиннейший, тяжелый лом, по справедливости окрещенный таким прозвищем, и поволок его к топке. Конец лома загрохотал по рифленым железным плитам кочегарки. Вадим с заметным усилием поднял лом и двинул его в длинную, как туннель, раскаленную топку, подламывая «краб» — спекшийся шлак, который уже не дает жара, а только мешает горению.

— Ладно, чего там, сам почищу, дай, — сказал Гвоздев.

— Раньше надо было, сынок, а теперь отдохни, поучись, — весело наставлял его Вадим, орудуя «понедельником».

Гвоздев сконфуженно топтался рядом.

Гаврила Гвоздев пришел на «Зею» во Владивостоке, перед самым отходом в рейс. Парень только-только выписался из сибирского госпиталя, на гимнастерке его было несколько красных и желтых нашивок за ранения. В отделе кадров оформили солдата кочегаром первого класса, хотя никакого понятия ни о пароходах, ни о кочегарском ремесле он не имел. Стармех ахнул, когда после первой же вахты ему доложили, что Гвоздев не дотянул до конца и потерял сознание.

— Куда же ты поступал, солдат? — с отчаянием в голосе спросил Леонид Петрович, придя в кочегарский кубрик, где на койке с мокрым полотенцем на голове лежал бледный Гвоздев. — Хотелось плавать — пошел бы матросом, учеником в машину, в конце концов, а ты — кочегаром! Да ты знаешь, что такое кочегар на пароходе? Он выше механика, капитана — он специалист, богатырь, без которого и машина с места не тронется. Кочегар — это лицо, это сам бог! А ты полез сюда со своими тяжелыми ранениями да еще сказал в кадрах, что понимаешь дело.

— Товарищ стармех, это у меня с непривычки… Я все равно вытяну, кому-то же надо работать… Я плавать хочу. В кочегарке, и нигде больше… я здоровый, вот увидите…

Махнув рукой, Леонид Петрович ушел к себе. Судно в рейсе, обратно не завернешь. Надо думать, как обойтись целый рейс без кочегара.

Придумать он, однако, ничего не успел, потому что через несколько часов пришел старший кочегар Вадим Белощацкий и сказал, что все в порядке, Гаврила снова на вахте.

— Мы там ему немного помогаем, а так он паренек тянучий, справится. Герой, одним словом.

— Ну, смотрите мне! — Больше стармеху сказать нечего: сам к котлам не встанешь, а замену на палубе не найдешь.

Впоследствии Леонид Петрович не раз спускался в кочегарку и наблюдал, как работает «тянучий паренек». Вначале Вадим и другие кочегары по очереди стояли вахту с Гвоздевым, а потом он и вправду стал управляться сам. Где не хватало опыта и сил, брал фронтовик невероятным упорством. При всем том парнем он оказался что надо — общительным и веселым, а такие в кочегарке ценятся.

Вадим выгреб раскаленный шлак гребком на плиты, полил его морской водой из шланга. Удушливые облака пара и пыли заволокли кочегарку. Загудел включенный вентилятор — «ветрогон», нагнетая свежий воздух с палубы. За каждую вахту один кочегар несколько раз перебросает вручную не одну тонну угля — и все это в тесноте и жаре при непрерывной качке. За вахту парни выпивают почти по ведру воды. Что и говорить, не зря прозвали «богом» кочегара!

* * *

На ботдеке у спасательных шлюпок работали Илья и Вася. Надо было проверить и сменить в каждой шлюпке неприкосновенный запас продуктов, заполнить анкерки свежей пресной водой, принести из подшкиперской одеяла и другие принадлежности, которые укладываются в шлюпках на аварийный случай. Такими же запасами снабжались и спасательные плоты, закрепленные на вантах мачт.