Океан теософии - [4]

Возможно, что магнитная связь, так резко оборванная во время болезни, полностью не восстановилась на физическом плане, потому что мальчик так и не стал физически крепким. Не будучи больным, он был хрупкого сложения, но неукротимым и настойчивым не по возрасту. Нижеследующий рассказ из его детства иллюстрирует эти черты его характера. Однажды вместе с другими мальчиками он был на берегу речки. Его товарищи уплыли на остров, находящийся невдалеке от берега, и начали его, не умевшего плавать, дразнить и смеяться над ним. Сердце маленького Уильяма забилось, он бросился в воду, решив достичь острова или погибнуть. Когда стало слишком глубоко, он опустился на дно, пробежал по нему несколько шагов, оттолкнувшись, всплыл, затем погрузился, сделал один, другой шаг и повторил процесс. И таким образом, поднимаясь и опускаясь, карабкаясь по дну и задерживая дыхание, он действительно достиг границы острова, откуда изумлённые товарищи вытащили его в полубессознательном состоянии. Нет ничего более характерного для мистера Джаджа.

Короткое время старший Джадж и его дети жили в старом Коммерческом отеле на Кортлэнской улице в Нью-Йорке, потом на Десятой улице, после чего они обосновались в Бруклине. Сначала Уильям работал в Нью-Йорке клерком, а затем юноша начал изучать законы в юридической конторе Джорджа П. Андрюса, позднее ставшего судьёй Высшего суда Нью-Йорка. Он жил в это время с отцом, который вскоре умер. Достигнув необходимого возраста в апреле 1872 года, Уильям К. Джадж принял гражданство США, а в мае того же года был принят в адвокатуру города Нью-Йорка и начал специализироваться в коммерческом праве. Как юриста его отличали дотошность, непреклонное упорство и трудолюбие, завоевавшие ему уважение со стороны и работодателей, и клиентов. Как в то время, так и позднее о нём говорили: «Чтобы сделать своё дело, Джадж прошёл бы по раскалённым камням отсюда до Индии».

В 1874 году он женился на Элле М.Смит из Бруклина. У них был один ребёнок, маленькая девочка – очаровательная, талантливая, чья ранняя смерть надолго стала причиной глубокого, скрытого горя для них обоих. В особенности, для мистера Джаджа. Он очень любил детей, и у него была способность привлекать их к себе. Если он писал этюды на палубе парохода, дети тихонько подходили всё ближе и ближе, потом рассаживались в каком-нибудь подходящем месте, которое можно было найти, часто раньше, чем он, казалось, замечал их присутствие. Дети друзей всегда встречали его с восторгом и нередко тащили на пол для игр, к своим игрушкам. Если в компании, где он находился, был ребёнок, он обретал успокоение у него на руках и уютно сворачивался у него на коленях, пока окружающие вели метафизические дискуссии. Но какой бы оживлённой ни была дискуссия, это маленькое существо, нежно убаюканное, никогда не испытывало ни малейшего беспокойства.

Вскоре после женитьбы мистер Джадж услышал о мадам Блаватской. Это произошло таким образом. Ему попалась книга «Люди из другого мира», написанная Г.С.Олькоттом, которой он очень заинтересовался. Мистер Джадж написал полковнику Олькотту, спрашивая адрес заслуживающего доверия медиума. В это время волна интереса к оккультизму и дискуссии о нём только поднимались. Эксперименты нескольких людей, включая мадам Блаватскую в отеле «Эдди Хомстид», были предметом разговоров во всём мире. Пока других медиумов не предвиделось, мистеру Джаджу было предложено посетить мадам Блаватскую.

Он пришёл с визитом на улицу Ирвинг Плэйс, дом 40, Нью-Йорк, и тогда, первый раз в этой жизни, Е.П.Блаватская встретилась лицом к лицу со своим будущим самым преданным учеником и другом. (Мистер Джадж описал эту первую встречу в статье «Навеки Ваша, Е.П.Б.»[2]) Их сотрудничество никогда не прерывалось, а было «навеки», как писала Елена Петровна. Нет сомнения, в нём бывали бури и сияло солнце, ведь ученик обладал мощным умом, а учитель являлся сфинксом своей эпохи, и интеллектуальные баталии, естественно, случались. Но что бы ученик ни думал об учителе – об этом ей говорилось напрямую, а когда возникали сомнения и страх, а они должны возникать при постижении эзотерических знаний и испытаниях, то они не скрывались. О том, что Е.П.Б. уважала такую открытость, свидетельствуют 48 страниц её длинных писем к Джаджу, в которых с глубокой любовью она объясняет многие вопросы.

Недавно была сделана попытка раздуть несколько незначительных эпизодов прошлого и превратить их в продолжительную вражду между Джаджем и Е.П.Б. Неопытные в своём гнусном деле клеветники, возможно, были недальновидными исследователями. Они не подозревали о существовании этих писем Елены Петровны, которые показывают, насколько полным было их взаимопонимание, и объясняют, что приводило к временному непониманию. Никогда кармическая линия не была так точно намечена, а кармический инструмент не был более милосердно, но откровенно обнажён Еленой Петровной. Это усилие клеветников было таким же напрасным, как будет и со всякой следующей попыткой разделить этого учителя с этим учеником. Окончательную оценку их взаимоотношениям, не скупясь на выражения, сделала сама Е.П.Б. Он охватывает период более 10 лет до её ухода и переполнен постоянно выражаемой искренней благодарностью. Блестящая дружба продолжала свой бессмертный путь, и ей суждено было перешагнуть не только пределы могилы, но и многих земных жизней.