Океан. Черные крылья печали - [31]

– Они ничего не понимают, – думал Леопольдо, сдерживая себя из последних сил. – Они не знают, что говорят. Ангелика не такая. Она совсем не такая. Она любит меня, а я люблю ее, и совсем скоро мы поженимся.

Совсем некстати память подбросила "подарки" в виде воспоминаний о Винченцо, который спит и видит в своей кровати Ангелику, а еще этот чертов Теодоро, врач из Флоренции, который летел с Ангеликой в Милан.

– Что вам всем надо от Ангелики! – хотелось заорать Леопольдо.

– Она моя! МОЯ! Она не такая как другие! И скоро мы поженимся!

– Что вы пристали к Леопольдо? – вступился за сына Умберто Витале. – Оставьте моего мальчика в покое. Прости меня, Паола, но его сердце лучше тебя знает, с кем оно хочет провести остаток жизни.

– Что ты такое говоришь, Умберто? Помолчи лучше. Не вмешивайся не в свое дело. Я не хочу, чтобы у нашего мальчика жена была карьеристкой, даже еще хуже – карьеристкой-полентонэ.

– Мы скоро поженимся, – пробормотал Леопольдо, сосредоточившись на собственных мыслях. – Мы скоро поженимся.

– Что ты там бормочешь, Леопольдо? – Паола Витале взглянула на сына. – Если что-то говоришь, то говори громче, чтобы тебя могли услышать все.

– Мы скоро поженимся, – Леопольдо повысил голос. – Слышишь, мама́? Мы скоро поженимся.

– На ком это ты решил жениться, Леопольдо? – Паола выглядела удивленной.

– Мы скоро с Ангеликой поженимся, – Леопольдо посмотрел на мать.

– Что за глупости ты такие говоришь, Леопольдо? Ты что, никак не можешь понять, что твоя полентонэ оставила тебя?

– Да перестань же ты называть Ангелику полентонэ! – вскипел Леопольдо, едва не ударив ладонью по столу. – Сколько раз тебя можно просить?! Это ты никак не можешь понять, что мы давно все с Ангеликой спланировали! Она уехала в Милан, а скоро и я к ней присоединюсь. И хочешь ты этого или нет, но мы поженимся. По-же-ни-мся, – Леопольдо сверкнул на мать глазами, затем будто опомнился, опустил взгляд и уставился в столешницу.

Тишина воцарилась в квартире. Паола Витале сидела с открытым ртом. Пораженный взгляд был устремлен на сына. Ресницы хлопали с только им понятной частотой, то быстро-быстро, то медленно-медленно, словно у них заканчивался заряд. Синьора Риччи что-то выискивала глазами в своей тарелке. Синьор Риччи исподлобья поглядывал на жену. Агата и Софи переглядывались, время от времени посматривая на родителей. И только Умберто Витале улыбался, правда, прятал улыбку, опустив голову и рассматривая скатерть на столе.

– Как ты сказал, Леопольдо? – Паола Витале очнулась, посмотрела по сторонам, перевела взгляд на сына. – Ты хочешь уехать на Север к своей пол… фиданцате? – казалось женщину не так обеспокоила вспышка ее сына, как его желание уехать из Ареццо. – Ты хочешь оставить нас с отцом, Леопольдо? А ты подумал, как мы будем жить без тебя? А работа… Ты что, надумал уволиться, Леопольдо? – в глазах Паолы Витале зажегся огонек недоверия, быстро сменившийся ужасом. – Этот ты так шутишь, да, Леопольдо? Скажи, что ты пошутил, – слезы набежали на глаза Паолы Витале.

Леопольдо почувствовал, как дрогнуло сердце, а на лбу выступила испарина.

– Это правда, мама́. Через неделю я еду в Милан к Ангелике… Прошу прощения, – Леопольдо поднялся из-за притихшего стола, – мне надо позвонить Ангелике, пока она не легла спать.

Леопольдо вошел в спальню, включил свет и закрыл за собой дверь на защелку. Тело его трусило, ладони вспотели. Он не хотел этого, не хотел видеть слезы на глазах матери, не хотел кричать на нее. Так получилось.

Леопольдо прижался спиной к двери. Странное чувство овладело им. С одной стороны он чувствовал вину, с другой – целый океан удовлетворения растекался в груди. Самое трудное осталось позади. Он не хотел сообщать матери об отъезде до самого отъезда, так как знал, какой будет реакция матери на его решение. Но теперь она знает, осознание этого будто сняло тяжелую каменную плиту с плеч Леопольдо, придало ему сил и уверенности в будущем.

– Все будет хорошо, – прошептал Леопольдо и улыбнулся, вспомнив об Ангелике. – Я соскучился, моя невероятная, и хочу тебя слышать.

Леопольдо достал из кармана штанов мобильник, приблизился к кровати, лег и набрал номер Ангелики.

Леопольдо только закончил разговаривать с Ангеликой, положил мобильник на тумбочку и устремил взгляд за окно, туда, где ночь черной краской выкрасила мир, но сделала это как-то по-по-дилетантскиоставив множество белых точек на спящем небосводе. Тишина заглядывала в окно, каким-то неведомым образом проникала в комнату и дальше. Леопольдо слышал, как ушло семейство Риччи, не забыв пожелать всего хорошего семейству Витале. И сейчас в квартире было так же тихо, как и на улице.

– И родители ушли, – подумал Леопольдо, вслушиваясь в тишину. – Хотя нет, они не могли уйти не попрощавшись. Отец уж точно.

Укол совести заставил его снова пожалеть о том, как он обошелся с матерью. В очередной раз Леопольдо укорил себя за несдержанность и в очередной раз пообещал себе на будущее быть более сдержанным. Должно быть, так на него подействовал долгий разговор с Ангеликой, его волшебной любовью. В эти минуты Леопольдо ощущал, как в груди ширится и ширится безграничное спокойствие, словно мир исчерпал себя на всевозможные злоключения и напасти, и единственное, что осталось – это море благодати, добра и надежды. Даже то, что уже вторая ночь пройдет в этой комнате без Ангелики, не могло поколебать те светлые чувства, что теплились внутри Леопольдо. Да и к чему печаль. Через неделю он увидит Ангелику, а там будет много, очень много ночей, проведенных в объятиях друг друга.