Океан. Черные крылья печали - [28]

Находясь под впечатлением от нарисованной в своем воображении картины счастливого будущего с Ангеликой, Леопольдо приблизился к матери, обнял ее за плечи и произнес:

– Идем, мама́. Напомнишь сыну, что значит хорошо питаться.

Лицо Паолы Витале расцвело широкой улыбкой. Женщина собралась что-то сказать, но только махнула рукой. Уже входя на кухню, Паола Витале подняла голову и посмотрела на сына.

– Ты мне так и не сказал, когда возвращается Ангелика. Если она уехала надолго, ты можешь приходить в отчий дом и кушать с нами.

– Ангелика уехала надолго, мама, – Леопольдо решил сказать правду. – Ей предложили работу в Милане. Когда она вернется, я не знаю, как не знаю и того, вернется ли она вообще.

– Правда?! – воскликнула Паола Витале и остановилась на пороге кухни, растерянное выражение появилось на ее лице, но не прошло много времени, как кончики губ женщины изогнулись в радостной улыбке. – Какая новость, Леопольдо, какая новость… Идем скорее кушать. Риболлита стынет.

Едва узнав, что Ангелика уехала в Милан и, быть может, даже не вернется в Ареццо, Паола Витале решила основательно взяться за обустройство жизни собственного сына. На следующий день, а это было воскресенье, Леопольдо встречался с одним из старых друзей, Тизиано. Они как раз обсуждали новую машину Тизиано, когда позвонила Паола Витале и попросила сына не опаздывать на ужин, так как она пригласила гостей.

Новость Леопольдо не понравилась. Уж очень довольным был голос у матери. Он бросил взгляд на часы. Маленькая стрелка только пустилась в путь к семи часам, большая – застряла на пяти минутах. Леопольдо подумал, что неплохо бы вернуться домой пораньше, чтобы успеть принять душ к приходу гостей. Несмотря на вечернее время на улице было жарко, и его рубашка с коротким рукавом успела пропитаться потом, с запахом которого не могла справиться и туалетная вода.

Леопольдо попрощался с Тизиано, вскочил в машину и поехал домой. Когда он подъезжал к дому, его охватило непонятное волнение, которое только усилилось, едва он приблизился к двери собственной квартиры. За дверью отчетливо слышались голоса. Похоже, гости также решили прийти раньше.

Леопольдо прислонил ухо к двери и прислушался. Голос матери он узнал сразу, а вот чтобы узнать другие голоса, ему пришлось напрячь память.

– Ну, конечно же! – хмыкнул Леопольдо, узнав голоса. – Синьора Риччи и Софи. Кому же это еще быть, как не им… И когда же она угомонится? – Леопольдо вспомнил о матери. – Нет, на такое чудо и надеяться не стоит.

Леопольдо вытащил из кармана ключ и сунул в замочную скважину, провернул, голоса стихли. Леопольдо открыл дверь и вошел в квартиру. Из кухни появилась Паола Витале, раскрасневшаяся, улыбающаяся, в фартуке и с руками, испачканными в тесте.

– Привет, Леопольдо! Как хорошо, что ты уже пришел! У нас гости!

– Кто?! – в притворном изумлении воскликнул Леопольдо.

– Хорошие люди, Леопольдо. Синьора Риччи и Софи, чуть позже придет отец, синьор Риччи и Агата.

– Как здорово! А что празднуем?

– Празднуем? Ничего не празднуем. Собрались поужинать вместе, будто одна большая семья.

– Здорово, мама. Пойду приму душ, – сказал Леопольдо и направился в ванную.

В зале ни синьоры Риччи, ни Софи не оказалось. По всей видимости, они помогали матери на кухне. Ничего, поздороваться с ними он еще успеет. Хорошее расположение духа еще не успело покинуть Леопольдо, поэтому он совсем был не против поиграть в игру, которую затеяла его мать. Скоро они с Ангеликой поженятся, и тогда матери придется сдаться, а пока пусть потешит свое самолюбие.

Леопольдо пробрался в ванную и спустя мгновение уже стоял под теплой струей воды. Он любил мыться в теплой воде и даже горячей, но только не в холодной. Холодная вода в ду́ше, заставлявшая его тело испытывать сильный стресс, никак не укладывалась в его понятие la dolce vita.

Приняв наскоро душ, Леопольдо выбрался из душевой кабинки и потянулся за полотенцем. К своему удивлению, на вешалке, где оно обычно висело, полотенца он не обнаружил. Леопольдо окинул взглядом ванную в поисках полотенца или чего-нибудь такого, что можно было использовать взамен, но в ванной как будто ветер пронесся – ни полотенца, ни даже банного халата, который, он хорошо это помнил, еще утром висел на вешалке рядом со злополучным полотенцем.

Недовольное выражение появилось на лице Леопольдо, когда он догадался, кто был тем невидимым таинственным ветром. Конечно же, это могла быть только его мать, решившая в очередной раз приубраться в квартире.

Леопольдо посмотрел на брюки и рубашку, которые он снял перед тем, как забраться в душевую кабинку. Одевать на мокрое тело их ему совершенно не хотелось. Оставалось подождать, пока тело обсохнет или… Леопольдо не любил ждать, для этого ему часто не хватало терпения, поэтому ухватился за второй вариант выхода из сложившейся ситуации. Он приблизился к двери ванной комнаты, приоткрыл ее и выглянул. Вокруг было ни души, только с кухни неслись голоса – его матери, синьоры Риччи, и время от времени к этим двум доминирующим голосам присоединялся тонкий голосок Софи.

Леопольдо собрался, было, проскочить в спальню, где в шкафу находились полотенца, но передумал, осознав, что его мокрые ноги оставят следы на дорожках и коврах, уложенных на полу по всей квартире. Мокрые следы на дорожках, оставленные его пятками, матери это точно не понравится.