Океан. Черные крылья печали - [16]

Леопольдо снова посмотрел на Ангелику, его красавицу. Какими стройными у нее были ноги, а фигурка. В какой-то момент Леопольдо захотелось, чтобы на Ангелике были не эти тонкие полоски желтой ткани, которые в действительности мало, что скрывали, но вот открывали много чего.

– Уж очень откровенный у нее купальник, – подумал Леопольдо, приподнявшись на локте и рассматривая обнаженные ягодицы девушки вдалеке. – И когда она его только успела купить. Кажется, я его раньше и не видел. Точно, не видел, иначе помнил бы. Зачем же так ягодицы открывать?

Не увидь, какими голодными взглядами мужчины посматривали на его Ангелику, Леопольдо вряд ли обратил бы внимание на оголенные ягодицы девушки. Но сейчас, когда едва ли не все мужское население пляжа бесстыже поедало тело Ангелики, его девушки, он начал обращать внимание на все – сверхоголенные, по его мнению, ягодицы, вспомнил о сосках, проступающих сквозь ткань бюстика. Черт! Каким же маленьким кажется этот бюстик! Еще немного, и грудь Ангелики просто вывалится из него!

Леопольдо почувствовал, как заколотилось в груди сердце. Сглотнул, попытался взять себя в руки. И ему это почти удалось, но на свою беду он увидел как к Ангелике, разговаривавшей с водителем катера на пристани, направился блондин лет тридцати, высокий, симпатичный, с фигурой, словно с картинки, до этого загоравший на пляже в компании друзей. Этот Аполлон, как и его компания, явно были не итальянцы. Кожа у них была светлее, а их фигурам мог позавидовать любой итальянец, если бы счел нужным конечно. На вид это могли быть немцы, а может, скандинавы – блондины, высокие, широкоплечие.

У Леопольдо перехватило дыхание, когда он увидел как Аполлон, приблизившись к Ангелике со спины, окинул ее фигурку взглядом кота, предвкушавшего пообедать вкусной мышкой, затем раскрыл ладонь с видимым намерением хлопнуть девушку по ягодице. В горле у Леопольдо пересохло.

– И какого черта меня дернуло предложить Ангелике поехать в Римини, – думал Леопольдо, наблюдая за Аполлоном. – Что же делать? Пойти влепить ему по морде? Раньше он мне влепит, да еще на виду у Ангелики. Что она тогда обо мне подумает?

Леопольдо оторвал взгляд от блондина и окинул свою худощавую фигуру взглядом сверху-вниз.

– Нет, мы с ним в разных весовых категориях. Но это же МОЯ девушка! – сознание взбунтовалось. – Тогда иди и набей ему рожу, – приструнил себя Леопольдо.

Леопольдо не любил драться, да и никогда этого не делал. Правда, когда-то в детстве ему пришлось сойтись с ровесником, но их взаимные толчки и дракой назвать было нельзя, так, показали свою наигранную храбрость и разбежались по домам. Когда же его мать узнала об этой потасовке, долго не выпускала его из поля зрения, все боялась, как бы кто не обидел ее драгоценного сыночка.

Леопольдо стиснул зубы, сжал ладони в кулаки. Было бы намного лучше, если бы в детстве он парочку раз кому-нибудь съездил по физиономии, тогда бы сейчас он не ощущал такого страха вперемешку с осознанием собственной немощи перед блондином и его братией. Леопольдо почувствовал, как его затрусило от бессилия.

К счастью для его гордости блондин передумал касаться ягодиц Ангелики, приблизился к ней и что-то спросил. Ангелика улыбнулась и кивнула в сторону Леопольдо. Блондин мотнул головой и снова что-то спросил. Ангелика проигнорировала слова блондина, отвернулась и продолжила разговор с водителем катера. Блондин постоял какое-то время за спиной Ангелики, словно в раздумии, затем, приняв решение, развернулся и зашагал назад к компании. Леопольдо проводил его настороженным взглядом, увидел как того встретили смехом, кто-то даже запустил блондину пальцы в шевелюру и встряхнул ее, словно та припала пылью, но вскоре уже и блондин смеялся, что-то объяснял друзьям, то и дело показывая на Ангелику, которая успела забраться в катер вместе с тремя мужчинами-итальянцами. Катер взревел, вспорол носом морскую гладь и понесся в открытое море.

Отъехав на сотню метров от берега, катер остановился. Леопольдо видел, как на Ангелику нацепили спасательный жилет, присоединили парашют. Спустя мгновение катер рванул с места, парашют за спиной Ангелики наполнился воздухом, лебедка заработала, высвобождая трос, соединявший парашют с катером. Ангелика устремилась вверх. Трос разматывался все больше и больше. С некоторым содроганием в груди Леопольдо следил за Ангеликой, которая становилась все меньше и меньше. Леопольдо смотрел на едва видимый с берега тонкий трос и надеялся, что тот выдержит, не лопнет, иначе… Леопольдо на минутку представил, что может произойти в случае разрыва, и ему стало дурно.

– Отец всевышний, убереги, – пробормотал он, не отрывая взгляда от девушки, летящей за катером высоко в небе.

К своему удивлению Леопольдо заметил, как Ангелика махнула одной ногой, затем другой, одной другой, одной другой, словно на качели каталась.

– Сумасшедшая, – Леопольдо замотал головой, будто отказываясь верить в то, что видели его глаза. – Метров семьдесят до воды, а она ногами размахалась, словно ребенок маленький. Как только ей не страшно?

Но Ангелике, похоже, было совсем не страшно, наоборот, весело. Девушка мотыляла ногами, махала руками, вертела головой из стороны в сторону, в общем, выражала эмоции, как только могла. Это, как отметил про себя Леопольдо, безумие продолжалось минут двадцать. Когда же Ангелика подбежала к Леопольдо, на губах ее сверкала широкая улыбка, глаза блестели, а на щеках все еще горел румянец.