Окаянный император. Роковое путешествие - [41]

— Над чем сейчас работаете, Дмитрий Иванович?

— Над технологией выделки пироколлодийного пороха.

— Вот как? Чем же он лучше привычного?

В ответ на этот вопрос мне прочитали целую лекцию о достоинствах нового типа взрывчатки. Главными были бездымность, стабильность и возможность производить в пределах империи. Дорвавшись до любимого конька, Менделеев стал эмоционален и забыл про стеснительность. Он увлеченно жестикулировал, доказывая преимущества своей разработки.

— Все это здорово, — встрял я, дождавшись паузы. — Но какие перспективы? Как быстро изыскания лабораторные можно будет поставить на промышленные рельсы?

— Сложно сказать… Свое одобрение еще должны дать военные, а они, как известно, торопиться не любят. Разве только контр-адмирал Степан Осипович Макаров поможет. Он славится своим пристрастием к техническим новинкам, да и сам склонен к изобретательству.

— Кроме поддержки Макарова, вы можете рассчитывать и на мою, Дмитрий Иванович. С недавних пор у меня проснулась тяга к новшествам. Увидев, как живут в Европе, я понял, что Отечеству нашему их явно не хватает. У меня возникла идея основать особый технический комитет, в коий сможет обратиться любой желающий усовершенствовать существующий механизм или предложить новый. Кстати, могу ли я просить вас стать его почетным председателем? Как у вас с загрузкой? Много ли времени отнимают занятия со студентами?

— Так ведь я теперь не преподаю… — замялся Менделеев.

— Как так? По какой же причине?

Дмитрий Иванович задумался, было видно, что он подбирает слова, поскольку этот аспект беседы ему неприятен.

— В прошлом году по университету прокатились волнения. Студенты собирались, рассуждали о вопросах политических. Случайно попав на одну из подобных сходок, я предложил им разойтись, а взамен пообещал доставить составленную ими петицию министру образования Делянову. Учащиеся согласились, я выполнил свое обещание. Через некоторое время граф прислал мне письмо, — Менделеев прикрыл глаза и, судя по всему, принялся цитировать: «По приказанию министра народного просвещения прилагаемая бумага возвращается Действительному Статскому Советнику профессору Менделееву, так как ни министр, и никто из лиц, состоящих на службе Его Императорского Величества, не имеет права принимать подобные бумаги…» После сего происшествия мне не оставалось ничего, кроме как покинуть университет, — химик закончил, его глаза увлажнились.

Я сделал вид, что меня очень сильно заинтересовало происходящее за окном, а супруга ученого Анна Ивановна налила ему в стакан воды. Немного выждав, я поинтересовался отношением Менделеева к водке. В XXI веке считалось, что изобрел ее именно он.

— Как можно, ваше императорское высочество?! — от волнения он снова вернулся к титулу. — Водку придумали задолго до меня!

— Откуда же тогда взялась эта байка?

— Быть может, виной тому моя диссертация «Рассуждение о соединении спирта с водою». В этой работе изучались удельные веса спиртоводных растворов в зависимости от концентрации и температуры. Возможно, это и вызвало столь странные слухи…

— Не волнуйтесь, Дмитрий Иванович, я уверен, потомки будут помнить вас совсем за другие заслуги. Ну а теперь серьезно… Сожалею, что вам пришлось покинуть стены университета. Но не будем ворошить прошлое. Давайте во всяком деле искать положительные моменты. У вас появилось больше свободного времени. Неплохо было бы подумать о создании собственного научного центра? Не знаю, что это может быть. А во-вторых, прошу вас сосредоточится на технологии производства бездымного пороха. К сожалению, природа человека неисправима, и рано или поздно такая вещь понадобится для защиты империи.

— Это очень неожиданное предложение, Николай Александрович, — заволновался Менделеев. — Надо поразмышлять, все взвесить.

— Не буду вас торопить, но и не затягивайте. Я буду ждать от вас письмо.

* * *

Министр государственных имуществ господин Островский мне не понравился сразу. Бывают такие случаи, когда видишь человека второй раз в жизни, а он уже вызывает антипатию. Никаких поводов для этого Михаил Николаевич не давал. Наоборот, он рассыпался в любезностях и был очень приветлив. Встретил меня у дверей ведомства и всю дорогу до кабинета то забегал вперед, указывая направление, то семенил позади, подсказывая, где находятся ступеньки и порожки. Вероятно, эта нарочитая услужливость и стала причиной неприязни.

— Ну, рассказывайте, Михаил Николаевич, — попросил я, устраиваясь поудобнее в кресле. — Как обстоят дела с переселением на окраины Отечества нашего?

— По-разному, ваше императорское высочество, по-разному. Крестьяне темны, поэтому на новые места перебираются неохотно. Не верят, что получат там большой земельный надел и ссуду. Да и сам путь могут осилить немногие. Сие накладно.

— Разве переселенцы сами оплачивают все расходы?

— Конечно. Казна на это не отпускает.

— Получается, что дорога доступно только тем, кто располагает деньгами, а они и здесь себя неплохо чувствуют.

— Так и есть, ваше императорское высочество.

— Систему надо менять. Перенастраивать ее под бедняков, под тех, кто остался без земли и не имеет средств к существованию.