Охваченные Восхищением - [28]

Я смотрел на дом, который обошелся мне в целое состояние, дом, стены которого хранили столько плохих воспоминаний, что вызывал во мне ненависть. Я собирался сжечь его, уничтожить миллионы, которые я в него вложил, сжечь все до последнего чертового дерева. Но мама умоляла меня не делать этого, отчаявшись сохранить ее дом для большего, чем для собственной семьи. И я сделал то, что она хотела, как и всегда.

– Мы на месте, сэр.

Я посмотрел на водителя лимузина, который открыл заднюю дверь, одного из людей моей матери, который забрал меня из аэропорта.

Лучше покончить с этим. Чем скорее я это сделаю, тем быстрее я смогу вернуться к Джулии.

Моя одержимость ею росла с каждым днем, и теперь я был владельцем штата «Одинокой звезды» (прим. пер. Техас). Я не мог остаться в стороне.

Я вылез из машины и подошел к массивной двери, которая незамедлительно была открыта двумя мужчинами в батлеревских формах. Я отрицательно покачал головой. Моя мать вела себя так, словно была какой-то королевской особой со всем этим строгим персоналом, который обслуживал ее потребности. Я позволял это. И делал это сам. Я платил за все это – персонал, дорогую одежду. Все было на мне. Моя мама всю жизнь проработала официанткой, пока я не достиг успеха с «Обсидиан Спирит», и с того дня она перестала работать.

– Госпожа Мэддон встретит вас в чайной комнате, – сказал один из мужчин.

Я проигнорировал его и быстро двинулся через просторные залы. Я не стал останавливаться в какой-то комнате, чтобы собраться с мыслями или подготовиться к нашей встрече. Ничто не могло подготовить меня к встрече с моей матерью.

– Коул! Мой милый мальчик! – заворковала она, когда я вошел.

Она с таким рвением подскочила с кресла с высокой спинкой, и помчалась ко мне. Синее шелковое платье облегало ее бледную кожу.

– Я скучала по тебе! – Она обняла меня. Ее обесцвеченные, светлые волосы спускались по ее плечам. Она отступила назад и оглядела меня. – Ты хорошо выглядишь.

– Ты выглядишь, будто переборщила с ботоксом, – сказал я, вглядываясь в ее гладкое лицо. Ей было чуть больше шестидесяти, и годы не пощадили ее. У нее была нелегкая жизнь.

Она прищурилась.

– Все так же очаровательный, как никогда, я вижу. – Она сделала шаг назад и пригладила платье.

– Я думал, ты заболела? – Я многозначительно посмотрел на нее.

– Я сильно беспокоюсь.

Неприятная улыбка распространилась по ее лицу, раскрывая ее истинный возраст, который не мог скрыть даже ботокс.

– Беспокоишься за что?

Она отвернулась от меня и вернулась на свое место. Подняв руку со свежим маникюром в воздух, она покрутила пальцем и к ней подбежали две женщины.

– Заберите мой чай. Он холодный. Принесите нам свежие чашки. Три, пожалуйста.

Я опустился на стул. Только небольшой журнальный столик отделял нас.

– Три? Нас же только двое. – Я огляделся по сторонам.

– И я.

Мне не надо было видеть лица, чтобы понять, кто это. Я оцепенел и повернулся.

– Элейн. – Я поприветствовал ее коротким кивком. – Я должен был догадаться, что ты не будешь честна со мной, мама.

– Я честна! – Она прижала руку к своей груди. – Я всегда честна, но когда я беспокоюсь об одном из моих детей, я буду делать все возможное, чтобы убедиться в том, что они в порядке. – Она выглядела обиженной, но я слишком хорошо знал ее. Это было притворством, уловкой, чтобы получить то, что она хотела.

И чего ты хочешь на этот раз?

Я не стал спокойно сидеть там, но отодвинулся от мамы и Элейн, которые сейчас сидели в кресле справа от меня. Элейн была одета, так же шикарно, как и моя мать, в красный шелк, и я догадывался, кто его оплатил. Спереди оно было с низким вырезом, открывая внушительного размера декольте. Дешевое золотое ожерелье, которое я подарил ей на нашу годовщину, еще в школе, свисало между ее грудей.

Я смотрел на глупое сердечко дольше, чем следовало. Она не носила его годами, на самом деле я даже не мог вспомнить, когда в последний раз я видел его на ней. Все лето работая в дешевом магазинчике, я подсобрал достаточно денег, чтобы купить его для нее. Она была всем, о чем я мог думать, всем, что я хотел от жизни. Если бы я мог сделать ее своей, то умер бы счастливым человеком. Вот о чем я раньше думал, когда это касалось Элейн, но я оказался неправ. Я сделал ее своей, и превратил в монстра. Душевысасывающую суку, которая отравляла все, чего касалась.

Она утверждала, что перестала носить ожерелье, потому что оно выглядело слишком дешево. И теперь его появление красноречиво говорило о том, почему я был здесь.

– Нравится вид, милый?

– Не думаю.

Я отвернулся от нее, понимая, что все еще смотрел на проклятую побрякушку на ее груди. Мой член даже не вздрогнул от этого вида, пока я не вспомнил грудь Джулии. Покачивающиеся большие шары тугой плоти, когда ее трахали сзади.

Не сейчас, Коул.

Я подошел к камину. Для чайной комнаты он был хорошо оборудован роскошными декорациями и огромным телевизором с плоским экраном. Три фотографии на камине привлекли мое внимание и еще больше заставили пожалеть о своем приезде.

С одной из фотографий мне улыбалось лицо сестры. Ее глаза светились счастьем, как если бы она смеялась, когда ее фотографировали. Я уже не помнил ее такой – излучающую счастье каждой своей порой. Я помнил только плохое.