«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том 2 - [181]
Вскоре после начала войны состоялась тайная встреча лидеров всех российских социалистических организаций, главной задачей которой было разработать согласованный план революционной кампании. Департаменту полиции стало известно о ее подготовке, и все лица, которые, как мы знали, должны принять в ней участие, были взяты под усиленное наблюдение. Несмотря на все усилия, нам не удалось узнать дату и место предполагаемого собрания.
Однажды рано утром генерал П. К. Попов, начальник Оборонного отдела, пришел ко мне совершенно подавленный и сокрушенно сообщил, что его агенты потеряли из виду людей, за которыми следили, так как последние ушли из своих квартир очень рано утром, до прибытия полиции. Из этого факта Попов сделал логичный вывод, что конференция должна состояться в этот день, но мы не знали где.
Через час я получил сообщение от начальника Московского охранного отделения, что один из его осведомителей получил накануне вечером приглашение на означенное собрание. Я немедленно позвонил генералу Попову, передав сообщение, которое только что получил из Москвы. Он сразу же нарядил патруль, поспешил к названному месту, арестовал всех находящихся там и изъял документы и протоколы.
Простой рабочий предоставил свой дом в распоряжение заговорщиков. Когда внезапно появился генерал Попов со своими людьми, он очень спокойно объяснил, что присутствующие собрались, чтобы отметить день его рождения. Естественно, генерал Попов не дал себя одурачить. Дело было передано в судебные инстанции, и все арестованные были высланы в Сибирь, где и находились, пока с триумфом не вернулись после революции.
Последующая деятельность подрывных агитаторов неразрывно связана с личностью депутата Думы Гучкова. Интриги и происки этого человека сильнее, чем что-либо другое, способствовали успеху революции, и поэтому не только у меня, но и у всех патриотов, любящих Российскую империю, его имя всегда будет вызывать отвращение.
В годы войны мои агенты наблюдали за Гучковым, и на основании рапортов, которые они мне посылали, я все более убеждался, что он является авантюристом, карьеристом и предателем. Дополнительная информация, которую я впоследствии получил от эмигрантов за границей, только подтвердила и усилила мое первое впечатление. Целью, к которой он стремился всеми возможными способами, было не процветание России, как можно было бы предположить, а всегда только его собственная выгода. Когда в 1900 году он принял участие в Бурской войне>{131} в Южной Африке, это было не чем иным, как попыткой разрекламировать себя в прессе; все, чего он хотел, день за днем, дома и за границей, это чтобы газеты писали о нем.
И он успешно привлекал к себе внимание публики. Он извлек пользу из того, что вскоре после этого начал принимать активное участие в общественной деятельности, которая в то время становилась модной в кругах наших интеллектуалов. Так как во всех массовых движениях ценятся не способности, а наглость и высокомерие, вскоре Гучков был избран своими поклонниками в Думу. Там он скоро привлек к себе внимание как глава октябристской партии и даже установил определенные отношения с премьер-министром Столыпиным, который некоторое время пользовался поддержкой октябристов. Как любой авантюрист, Гучков с головой уходил в разные формы общественной деятельности и, таким образом, обеспечил себе избрание на пост председателя Думы.
Но Столыпин был слишком умен, чтобы не видеть Гучкова насквозь. Поняв, каким нерешительным и подозрительным характером тот обладает, Столыпин скоро отдалился от него. Гучков не мог надолго удержаться в качестве председателя Думы; он был вынужден оставить этот важный пост — под тем предлогом, что необходимо совершить очень важную поездку на Дальний Восток. Это привело его парламентскую карьеру к бесславному концу, по крайней мере на некоторое время. Но не заставило его, однако, прервать свое активное участие в различных интригах; и в это же самое время он установил дружеские отношения с Поливановым, впоследствии военным министром, с которым он потом совместно действовал, чтобы разрушить Россию.
Гучков, выскочка и авантюрист, имел дерзость публично отнести себя к личным врагам Царя. Дело в том, что на приеме, данном для членов Думы, Его Величество однажды спросил его, избран ли он от Москвы или Московской губернии, и то обстоятельство, что Император так плохо информирован о нем, глубоко обидело Гучкова, который, как уже говорилось, был очень тщеславным человеком. И с тех пор при упоминании Царя Гучков имел наглость употреблять низкие и оскорбительные выражения, а в 1915 году провозгласил: «Если я не умру раньше, я сам арестую Царя!»
И действительно, загадочная судьба предопределила так, чтобы оскорбленное тщеславие этого человека было полностью удовлетворено, поскольку Гучкову и еще одному члену Думы>{132} была доверена позорная задача сообщить Царю, что он должен отречься от престола.
Еще в 1909 году мне по службе пришлось встретиться с Гучковым, и представился случай преподать ему урок. Охрана в это время арестовала двух сестер по фамилии Иоффе, одна из которых была библиотекарем в социалистической группе. В ходе обыска, проведенного полицией, в помещении библиотеки были обнаружены революционные брошюры и их рукописный каталог. В ходе тщательного расследования я удостоверился, что одна из двух девиц Иоффе собственноручно внесла заглавия всех этих брошюр в каталог. Когда ее стали допрашивать, женщина почти сразу же призналась, что получала пакеты с революционными книгами от человека, чье имя она не может назвать, и отказывалась давать дальнейшие показания. На основании вещественных доказательств и ее признания я передал дело прокурору и освободил другую девицу Иоффе.
