«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1 - [203]

Подобный описанному офицер находился в связи с «центром», который представлял собою коллектив из военных и статских. Последние носили наименование «вольного» состава организации и являлись обыкновенно членами партий, по преимуществу социалистов-революционеров. Характерно, что при расследовании настоящего дела многие опрошенные лица упоминали и фамилию Керенского как человека, близко стоявшего к пропаганде в армии.

В частности, упомянутый «вольный состав» следил за тем, чтобы партийные работники, отбывавшие воинскую повинность, не теряли бы своих политических связей и сводились бы в отдельные группы сообразно административному распределению военных округов.

Как же реагировало на такого рода явления высшее военное начальство?

Как ни конспиративны были действия мундирных пропагандистов, всё-таки до сведения командиров доходило о неблагополучии в их частях. Психология же некоторых генералов того времени была несложна и у большинства из них совершенно одинакова: «Никакой политики нет и не должно быть, а если на неё указывают шпионы и жандармы, то они врут или сами вносят разврат в солдатскую среду» (такого взгляда придерживался и генерал Деникин). Если же дело явно выходило наружу, то командир части считался не соответствующим своему назначению.

Только таким отношением к делу со стороны высшего военного командования и можно было объяснить продолжительную революционную деятельность некоего Калинина, арестованного, в числе прочих, Варшавским охранным отделением во время указанной ликвидации.

Состоя членом Партии социалистов-революционеров, Калинин вступил в неё ещё юнкером Михайловского артиллерийского училища, где был фельдфебелем и выпущен в офицеры конной артиллерии. На протяжении нескольких лет он был партийным работником и беспрепятственно создавал военно-революционные организации, лично ведя пропаганду. Ловкий и находчивый, он умело маскировал свои политические убеждения и даже по субботам бывал на вечерах у начальника губернского жандармского управления, престарелого генерала Сытина, сын которого, ученик Калинина, ныне состоит видным деятелем советской власти.

Другой задержанный по этому делу штабс-капитан Краковецкий, по натуре менее одарённый, чем Калинин, получил оценку своей революционной работы впоследствии, когда Керенский назначил его командующим войсками Иркутского военного округа.

Но в то время, к которому относится это изложение, военно-окружной суд приговорил их всех к каторжным работам на разные сроки.

Гораздо обширнее и интенсивнее велась революционная пропаганда во флоте, результаты которой сказались в 1905 и 1917 годах.

Развитию там революционной пропаганды особенно содействовал социалист-революционер Утгоф, сын бывшего помощника варшавского генерал-губернатора.

В 1912 году сильно развившееся в военном флоте противоправительственное движение перекинулось на команды русских коммерческих судов под видом тайной профессиональной организации «Союза моряков коммерческого флота». Создателями этой организации были Адамович и Троцкий (Бронштейн). Последний тогда издавал в Вене социал-демократический журнал «Правда» и выпустил № 1 газеты «Моряк», издание которого перешло затем в Константинополь. Среди пароходных команд оба эти журнала распространялись одновременно.

Пропаганда развилась настолько, что начались эксцессы и забастовки, в особенности же на Каспийском и Чёрном морях.

Произведённой мною из Одессы ликвидацией это сообщество было разбито, причём удалось отобрать обширный материал, изъятый, с согласия английского Министерства иностранных дел Грея, в городе Александрии в Египте. По процессам этой организации судебные палаты в разных местах империи вынесли около 200 обвинительных приговоров. Среди обвиняемых были и социал-демократы, и социалисты-революционеры, и даже анархисты-коммунисты.

Член военно-революционной ячейки Ковалёв, бывший фабричный чертёжник, унтер-офицер инженерных войск, остался в памяти как более сильная личность. Его привели из тюрьмы в охранное отделение для допроса. На него было обращено внимание как на человека, могущего быть полезным и для розыска, если бы он согласился в нём служить. Ввиду этого его решено было «заагентурить», т. е. сделать секретным сотрудником. Оказалось, что Ковалёв, ранее привлекавшийся по политическому делу в Москве, сразу понял намёк и, вставши во весь рост, сказал: «Очевидно, Вы клоните свою речь к тому, чтобы я поступил на службу в охранку. На это я скажу, что никаких показаний я Вам не дам и никогда служить в полиции не буду. Я — социалист-революционер, а потому республиканец и всем своим существом ненавижу царскую власть. С царизмом я буду бороться до плахи или естественной смерти. Я верю, что для России наступят лучшие дни лишь тогда, когда народ пойдёт по пути, избранному нами. Тюрьма только закаляет борцов, а виселица воодушевляет оставшихся в живых».

Лишённый по суду всех прав состояния, Ковалёв был сослан в Сибирь.

Такие, как Ковалёв, встречались часто. Но их не знали и не понимали, учитывая лишь с формальной стороны меру их дисциплинированности и исполнительности.