Охранитель - [21]

«Задобрить» домовых традиционными способами наподобие мисочки с парным молоком или оставленной возле лестницы в подпол монетки можно далеко не всегда: Gizaki для них враг, а обращаться с врагами по-доброму волшебные существа не приучены. То, что большинство артотрогов спокон веку кормились у человеческого жилища, напрочь разучившись жить самостоятельно, в расчет не принимался — люди есть «младшая», сиречь неполноценная раса, значит и обращаться с ними надо соответственно.

Встретить семью домовых по нынешним временам сложно: в огромных замках вроде парижских Консьержери и Лувра зачастую обитает сразу несколько Etxeko (причем они враждуют между собой, оспаривая территорию), но в целом артотроги вымирают — даже при колоссальном с человеческой точки зрения сроке жизни в два-три столетия найти пару и обзавестись потомством получается не у каждого.

Вот и этот, похоже, старый одиночка. Матёрый и видавший виды. Сложно с ним будет.

— Побеседуем, — сказал Рауль, поместив обездвиженного домового на стол рядом с ретортами. Сам уселся напротив. Скрестил руки на груди. — Ты здесь один?

— Спалю дом, — пригрозил обнаглевший Etxeko, поняв, что сразу убивать его не собираются.

— Пугай-пугай, — покивал мэтр. — Я тоже могу напугать. Церковь зря отказывает вам, изначальным, в наличии души — просто она у вас происходит из иного источника и иначе устроена… Человек, умирая, уходит за грань тварного Универсума, неважно, в рай, в ад или в чистилище. Но вы — остаетесь здесь, сливаясь с естеством и живете дальше. Живете в камнях, в ветре, в деревьях, лишь теряя способность мыслить и действовать. Слышал когда-нибудь об аркане «Interitus»?

Рауль извлек из кошелька ничем не примечательный шарик мутного стекла. Продемонстрировал.

Артотрог взвыл от ужаса. Он понял.

«Interitus» позволял навеки заключить его сущность в эту маленькую сферу — прощай свобода и соединение с природой после телесной смерти! Тюрьма без надежды, одиночество без веры об избавлении. И абсолютная власть мага, сотворившего жуткий аркан.

— Итак, будем разговаривать?

— Будем, — с трудом выдавил домовой. — Отпусти, я не убегу. Ты сильный. Куда сильнее того, предыдущего…

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию, — усмехнулся Рауль. Протянул руки к узлу на шнуре, обвивавшем Etxeko. Перед тем как прочесть снимающее «Non adsume» заклятье напомнил: — Обманешь — до самого Страшного Суда будешь сидеть в моем кошеле и тешить господина древними легендами. Понял?

— Ты сначала доживи до этого вашего суда, — сварливо ответил домовой. — Сказано: не убегу. Развязывай.

* * *

Домовой, против обычаев своего племени, не надул — заставить артотрога уважать себя можно только доказав безусловное превосходство, особенно в области магии.

В том, что мэтр Ознар при желании достанет Etxeko из-под земли в самом прямом смысле этих слов, сомнений не оставалось — Рауль срезал со шкуры пленника прядь шерсти. Зная надлежащие арканы беглеца можно будет отыскать хоть в Африке или Месопотамии.

Звали домового, кстати, «Inurri», в изводе на общепонятный язык — «Муравей». Видать, с самого рождения был шустрым.

Прислуживать Gizaki среди нелюдей считалось делом самым последним — позора не оберешься, — но изъятия из правила случались: помогать могущественному колдуну не зазорно, поскольку магические способности наследуются от смешанных браков представителей «изначальных», то есть волшебных рас с людьми.

Инурри капитулировал быстро — во-первых опасаясь за свои жизнь и посмертие, во-вторых Raul-jaun наглядно убедил в серьезности своих намерений. Оставалось выторговать более или менее приемлемые условия сотрудничества и не позволить человеку помыкать собой, при этом не оскорбив чародея.

Рауль не стал требовать лишнего, уверив Инурри, что не заставит его приносить золото из старинных кладов, шпионить за соплеменниками или открывать семейные тайны. Домовой мэтру ничуть не мешает — оставайся, живи, ничего не бойся. Только не досаждай госпоже Матильде и слугам, договорились? Вот и славно.

А теперь поведай, что за человек был Гийом Пертюи. Ты ведь давно живешь в доме, многое видел и слышал?

— Девяносто шесть лет по вашему счету, — сказал Инурри. Освободившись от пут артотрог забрался повыше, на выдвинутую заглушку дымохода подвальной печки. Заодно рядом отдушина, если Gizaki нарушит слово и проявит враждебность, можно попытаться сбежать. — Старую хозяйку еще помню, редкая стервища и потаскуха была, блудильню содержала… А нынешняя поселилась тут лет двадцать назад.

— Разве это бывший бордель? — удивился мэтр. — Совсем непохоже.

— Бордель с другой стороны был, по улице Сен-Обер. Перейти через двор…

— Всё это очень интересно, но может быть вернемся к аптекарю Гийому? Ты вино пьешь, Инурри?

— Пью, сладкое.

Рауль отыскал на дальнем столе уставленном разномастными алхимическими сосудами чистую мензурку, на всякий случай понюхал, не содержались ли в ней раньше яды или кислоты и протер рукавом рубахи. Наполнил бургундским.

— Бери.

— Вкусно, — согласился домовой. — Этот твой Гийом был txar, плохой. Я его не любил. Его никто не любил, кроме старой ведьмы.

— Вдовы Верене?