Охотники за туманом - [62]

Льдинка завыла. Тоскливым, раздирающим сердце воем, как умеют только собаки.

Хрустнуло.

Льдинка опустила морду и аккуратно разжала челюсти. На подставленную затянутую в перчатку ладонь из собачьей пасти просыпался багрово-красный порошок.

Собака с какой-то жалостью посмотрела в глаза Николаю, отошла на пару шагов, отвернулась и села, поджав хвост.

Снял повязку на боку. Аккуратно промокнул бинтовым тампоном рану и посыпал мелким слоем порошка. Ромка судорожно вздохнул в забытьи. Порошок замерцал багровым в такт слабому пульсу. Аккуратно наложил чистую повязку. Теперь плечо. Снять повязку, засыпать порошок в рану… с легким толчком крови из раны вытолкнуло черноватый сгусток. Пуля? И правда. Волшебство, не иначе.

Николай перебинтовал плечо и плотно зафиксировал руку, примотав к туловищу. Показалось, или его щеки слегка порозовели? Конечно же показалось! Как могут порозоветь щеки смуглогокожего парня наполовину туркменских кровей? Но дышит уже вроде как ровнее.

Будет жить.

Николай подошел к Льдинке и сел рядом, прямо на раскисшую сырую землю. Посмотрел. Льдинка отвернулась. Потянулся к ней и обнял двумя руками, прижавшись к собачьей шее лицом. В нос ударило запахом мокрой псины.

— Спасибо тебе.

Та потянулась, высвободилась из объятий Николая, подошла к Ромке с материнской заботой принялась вылизывать ему лицо.

* * *

— Там самое важное – статус, дядя Николай, — рассказывал Ромка, покачиваясь в седле. — А ничего другого все равно нет. Ни дома, ни вещей каких. Походные шатры – все один к одному, без всяких отличий, будто не вручную шили, а на мануфактуре по одним лекалам. Снаряжение у всех одинаковое. Сам шах – и тот не во дворце живет, а как все, в шатре. Да, алтарь есть, конечно, но он находится в Башне Молчания. Это такое, знаете, зороастрийское культовое…

— Я знаю что такое Башня Молчания.

С утра распогодилось. Тучи ушли и теперь стояла удушающая жара. Влажность воздуха была такой, что было непонятно, это по лицу пот катится или просто не испарившаяся влага пытается спрятаться от палящего солнца, забравшись под шляпу, камзол и даже в сапоги.

Николай размашисто шагал по степи на запад, ведя за собой Сердара под уздцы. Разведку можно считать удавшейся. До места стычки дошел, расстояния, проходимость местности и ее особенности оценил. А также добыл ценные разведданные. Причем вполне даже агентурные. Теперь надо торопиться домой. Проводить операцию по эвакуации агента, пусть даже такого неожиданного.

Ромка ехал верхом скрючившись и вцепившись двумя руками в луку седла. Парню и правда тяжело. Раньше-то молодняк в его компании вообще без седел катался. Седла – у них это было что-то для немощных.

Ромка… Да какой, к черту, Ромка? Вырос парень. Уже не десятилетний шкет, а взрослый мужик лет двадцати пяти, высокий, с Николая ростом, с развитой мускулатурой и пронзительным взглядом властных карих глаз. Умные, жесткие глаза многое повидавшего человека совсем не вязались с моложавым смуглым лицом. Это уже не Ромка. Таких уже принято звать по имени-отчеству, да на «вы».

Порошок помог, но до полного выздоровления было еще далеко. Пешком бы он вряд ли осилил дорогу, поэтому, невзирая на вялые возражения был посажен в седло. Обратно шли по прямой, так что есть шанс уже к обеду дойти до Змеиного форта, а к вечеру быть в остроге. Ромке нужна нормальная медицина, а не экстренная военно-полевая магия.

А еще ему очень хотелось выговориться. Он все говорил и говорил, и никак не мог остановиться. Словно у него когда-то отняли возможность разговаривать, а потом вдруг вернули. И вот он пытается рассказать как можно больше, словно опасаясь, что скоро у него снова отнимут язык и он опять замолчит на долгие годы.

— Ну вот. Башня, алтарь. Несколько хищных птиц, которые никогда не улетают далеко. Не стервятники, а что-то покрупнее. Там никто не живет, даже шах. Запрещено. Хотя ковер-самолет, например, вылетает с площадки наверху башни. И возвращается туда же. Чтобы вдруг сел около башни, у какого-нибудь шатра – я такого не помню.

— А кто на ковре летает? — спросил Николай.

Ему тоже хотелось поговорить обо всем на свете, расспросить Ромку о каждой минутке той жизни, когда его не было рядом. Но… долг прежде всего. И долг требовал разведданных.

Ромка понял все правильно. Да он и не собирался что-либо утаивать. Зачем? Ведь все свои. Его долгий путь подошел к концу и он наконец-то дома. Ну и что, что в походе? Дом – это вам не набор бревнышек да камушков. Дом – это нечто другое.

— Если надо разведать окрестности – то сам шах. А когда к отряду кого-нибудь из визирей – то кто-нибудь из четверки евнухов. Это его ближники, вроде административного аппарата. Тучные такие лысые олухи. Мне всегда интересно было, сколько же надо жрать, чтобы такие животы наесть? Ведут учет, принимают доклады, передают приказания и продовольствие. Каждый из них может взять сразу несколько кристаллов. Не знаю как у них это получается, не выяснял. И так выходит гораздо быстрее, чем гонять отряд с трофеями от стены к башне и обратно.

— А сам ковер – он большой? Много ли груза принимает? Или вот ты говоришь, что с башни взлетает и на башню садится. А как он взлетает там, где в поле находит отряд?