Охотники за пламенем - [68]

Пальцы увязли в чём-то липком; в теле поселилась давящая тяжесть. Всё окрасилось в красный. Мысли замерцали, потускнели. Сафи упал. На лице его застыло то же изумление, что испытывала Зафира.

Мёртв.

Пал от её руки.

Да, она привыкла к виду крови, капающей с пальцев под ноги, но не к крови разумных существ. Не к крови, что проливалась из-за жестокости.

Зафира уронила джамбию. Она хотела кричать.

«Это сделала я».

Что теперь значила фраза Насира? Теперь, когда душа Зафиры почернела. Убей или будь убитым. Зря она послушала принца. Зря забыла, что всегда существовал компромисс. Она могла просто ранить сафи, могла…

Пески разинули пасть, но Зафира слишком оцепенела, чтобы отреагировать. Остров проглотил мёртвого сафи. Шарр остался доволен Охотницей. И даже ветер отблагодарил её воем.

Зафире оставалось лишь наблюдать, как остров наедается досыта, и верить, что душа принца была самой тёмной из всех.

Глава 38

Насир выдохнул. И выдох был ничуть не длиннее обычного. Это определённо не было вздохом облегчения от того, что Охотница осталась в живых и, казалось, вовсе не пострадала. Насир наблюдал. Зафира, подобно девушке среди бессчётного множества лавок на рынке, потерялась в долине собственных мыслей.

– П-ф-ф, – выдохнул Альтаир. – А я-то думал, в бою от неё больше толку.

Насир бросил на генерала испепеляющий взгляд.

– От неё толку больше, чем от тебя.

– Притворюсь, что не слышал.

Носком сапога Насир отбросил песок, однако убитые сафи вместе с ржавыми саблями бесследно исчезли. Остров поглотил всех пятерых.

– Султан милосердный! Шарр и женщину съел? – спросил Альтаир, оглядываясь.

Пелузианки нигде не было видно. Если бы Альтаир не упомянул о ней, Насир бы решил, что Шарр создал её из иллюзий, чтобы обмануть его порочный разум. Шарр всегда наблюдал, всегда оставался начеку. В отличие от Охотницы, которая демонстрировала свои слабости, чтобы остров мог упиваться ими.

– Охотница, – позвал Насир.

Но Зафира лишь закрыла глаза и подняла голову к небу.

Принц мог поклясться, что температура поднялась без её холодного взгляда. Глаза хашашина скользнули по гладкой колонне её шеи, безупречной, если не считать маленького тёмного пятна над правой ключицей. Родинка.

Он заставил себя посмотреть на её лицо.

– Странное укрытие для сафи, – прокомментировал Альтаир и пнул какой-то предмет, который с грохотом улетел в темноту.

– Уединённое, защищённое от ифритов. Достаточно близко к оазису, чтобы добывать воду и дичь. Не странное – отличное. Судя по их жестокости, они не надеялись на побег, – ответил Насир.

Охотница потянулась к сумке, но, увидев кровь на пальцах, опустила руки и снова закрыла глаза.

Rimaal. Настало время двигаться дальше.

– Хватит себя жалеть, – отчеканил Насир, приблизившись к Зафире.

Глаза её распахнулись. Охотница вскочила на ноги. Влажные губы полыхали красным огнём.

– Я пришла сюда не затем, чтобы слушать приказы. Я устала от того, что ты и твой ненаглядный генерал твердите мне, что делать и куда идти. Ваши угрозы ничего для меня не значат.

Она подошла ближе, и Насир отстранился, сразу же пожалев об этом.

– Если хочешь, чтобы я была послушной, принц, убей меня и неси мой труп.

В тишине её слова разлетелись эхом. Рот её искривился от ярости, глаза вспыхнули ледяным огнём. Насиру пришлось отвернуться.

Он не должен был поддаваться. Не должен был чувствовать, будто она сразила его и растоптала своими словами само его существо.

Но именно это он и почувствовал.

И оттого грудь предательски выпустила на волю смех.

Глава 39

Зафира готовилась сражаться. Готовилась к тому, что принц бросит её на землю и отрубит ей голову, как того хотели мёртвые сафи. Но она никак не ожидала, что сын султана рассмеётся ей в лицо.

Хриплый смех с ноткой удивления как будто намекал, что хашашин давно забыл, что значит смеяться. А потом его сердце осудило разум за абсурдное поведение, которое тот допустил, и Насир остановился.

Значит, у наследного принца всё-таки есть сердце?

Смех всё ещё искрился в его тёмных глазах, когда Альтаир, причмокивая губами, закрыл свой бурдюк. Принц – нет, Насир; называть его «принцем» было невыносимо, – бросив взгляд на бурдюк Альтаира, тут же открыл собственный и протянул его Зафире.

– У меня руки в крови, – прошептала Охотница.

Насир, выдержав её взгляд, растопырил длинные чистые пальцы. Без перчаток.

– У меня тоже.

Принц Смерти. Зафира сочла бы это напоминанием, если бы в глазах Насира не открылась пропасть. Пускай он и пытался сдерживать эмоции, серые глаза уже не раз их выдавали.

– Ты бессмертен? – неожиданно спросила Зафира. – Как чистокровный сафи?

– Есть лишь один способ узнать, не так ли? – ответил Насир звенящим на ветру голосом.

Он перевернул бурдюк, и как только последние красные пятна покинули её пальцы, она сразу же спрятала грубые руки. Если даже в Деменхуре, где все были бледны, Зафира чувствовала себя аномалией, то здесь, среди тёмно-коричневого песка и смуглой кожи сарасинцев, ей стало ещё хуже.

Альтаир протянул ей начищенную джамбию.

– Поздравляю, Охотница. Ты официально вступила в ряды убийц. Добро пожаловать в клуб.

Насир одарил генерала холодным взглядом. Зафира чуть замешкалась, почти отказавшись забирать обратно клинок. Клинок Бабы.