Охотники за пламенем - [133]

Зафира поняла, что он был похож на Льва. Тёмный этюд, теневой портрет.

В последний раз, стоя так близко к нему, Зафира прижимала кинжал к его шее. А до этого её руки зарывались в его волосы, а губы приникали к его губам.

Спустя мгновение Зафира последовала за ним. Хашашин повернулся при её приближении. Глаза его были серыми, как только что пробудившийся от тьмы мир, но наглухо закрытыми и мрачными, как тогда, когда Лев прижимал кочергу к его коже. Когда она обрабатывала его рану, а он обнажал свою душу.

«Это ничего не значит».

– С тобой всё хорошо? – спросила она, предлагая мир.

– Дай мне определение слова «хорошо», – тихо проговорил он.

Зафира потянулась к его руке, ожидая, что он отпрянет. Но Насир лишь замер, когда она закатала его рукав, под которым по золотистой коже ползли ручейки теней, проглатывая написанные слова. Зафира чувствовала тепло его руки.

– «Хорошо» – это когда ты истекаешь чёрным, а не красным. Когда мир рушится, но ты не одинок. Когда темнота абсолютна, но ты выслеживаешь малейшее пламя и уговариваешь его пылать ярче. Когда ты находишь в каждом зле что-то хорошее и считаешь это победой. – Она выпустила его руку, но принц не двинулся с места. – Если Шарр чему-то меня научил, так это тому, что каждый вздох – это победа.

Насир улыбнулся уголком рта, прежде чем успел себя остановить.

– Тогда я полагаю, что да. Со мной всё хорошо.

Волны разбивались о борт корабля; команда готовилась к отплытию. Серебряная Ведьма сидела в тишине, глядя вдаль. Зафира не могла себе представить, что чувствуешь, когда теряешь сына, которого не растила, когда воссоединяешься с сыном, который знал тебя под другой личиной. Когда тебя снова, и снова, и снова использует любимый мужчина.

Помолчав, Насир вздохнул:

– Я не могу его бросить.

– Мы его не бросаем. Мы временно отступаем, – сказала Зафира, понимая, о ком он говорил. – Альтаир знает, что мы за ним вернёмся.

– Ты не понимаешь, – устало продолжил Насир. – Если бы на его месте оказался я, он бы боролся за меня из последних сил. Но он знает, что я должен был убить его на Шарре. Знает, что я всегда исполняю приказы.

Зафира представила себе Альтаира в какой-то сырой, безнадёжной темнице, пленённого Львом, потерявшего надежду. Беспомощного. Он сможет это пережить, он обязан.

Поэтому Зафира сказала то, что сказал бы он:

– Значит, нам придётся его удивить.

– Оптимизм тебе к лицу. – Насир улыбнулся искренней улыбкой.

Она казалась чуждой на фоне моря, бурного и дикого. Но, как и всё, что происходило в этом путешествии, эта улыбка была пропитана печалью.

Они сняли многолетнее проклятие и освободили волшебство, но при этом выпустили на свободу Льва. Они спасли четыре сердца, но потеряли пятое. Они победили орды ифритов, но навсегда лишились Беньямина и на время – Альтаира. Сафи никогда не похоронят с сыном, но он будет вечно покоиться вместе с Сёстрами. Зафира нашла Джаварат, но потеряла Дина.

Теперь волшебство было с ними, пускай Зафира больше и не чувствовала, как оно струилось по венам. И не почувствует, пока они не вернут сердца королевским минаретам. Сердца были просто сердцами.

Победы сравнялись с потерями.

Глава 91

Капитан, стоя за штурвалом, отдавала приказы, перекрикивая шум и гам. Все они молоды, осознал Насир. Аравию спасла от разрушения кучка юнцов. Встретив взгляд наследного принца, Цзинань отсалютовала двумя пальцами.

– Крепость Султана ждёт вас, Ваше Высочество.

Крепость Султана. Дом. Насир не знал наверняка, сохранилась ли власть Льва над султаном теперь, когда его связь с древней магией Шарра разрушилась. Однако он понимал, что неведение продлится недолго.

Мрачные мысли Насира развеял смех Зафиры.

Он освободил Насира, пробрался во впадину между рёбер и подарил ему жизнь. Сосуд света, не боящегося тьмы. Звук, ради которого он сжёг бы города, дикий, свободный. Теперь Зафира держалась иначе. Расправив плечи, распустив волосы по ветру. Выше. Сильнее. Женщина во всех отношениях.

Женщина, которую Насир когда-то считал мужчиной. Охотником, которого он должен был убить.

Она заметила, что Насир наблюдает за ней.

– Я позабочусь о том, чтобы ни одна женщина отныне себя не боялась. Как в Зараме, и в Пелузии, и в Сарасине.

– Я не сомневаюсь, прекрасная газель.

Глаза их встретились, и Насир ощутил прилив чувств, когда робость Зафиры окрасила её щёки. Она шагнула ближе, и принц вспомнил мраморные колонны и те мгновения, прежде чем Джаварат оказался у неё в руках, когда она была в руках у него. «Это ничего не значит».

О, как бы он хотел забрать назад эти жестокие слова. Для него это значило многое. Как и те моменты, когда она нежной рукой обрабатывала его ожог без единого намёка на отвращение на открытом лице. Это было высшим наслаждением в его жизни – когда на него смотрели так, как смотрела Зафира Искандар. Если бы она только знала.

Но теперь, когда глаза их встречались, между ними вставали сказанные им слова.

– А ты? Что будешь делать ты, Принц Смерти?

Он не сказал того, что хотел сказать.

– Если переживу этот путь, тогда и посмотрим.

– Ты будешь жить, принц, – заверила Кифа, присоединившись к ним. – Охотница позаботится об этом.