Охотники за лавинами - [10]
И так было несколько раз: наверх, сделать вдох и плыть к берегу — и вниз, под снег, скручиваясь клубком. Казалось, это тянулось долго, и я опять начал терять сознание. Затем я почувствовал, что снежный водопад замедляется и становится более плотным.
В устье Коркскру склон расширяется и становится более пологим. Лавина увлекала меня на него. Уплотнение было результатом торможения лавины, на которую снег еще напирал сзади. Инстинктивно или в последнем проблеске сознания я сделал отчаянное усилие, и лавина выплюнула меня на поверхность, как вишневую косточку.
Ошеломленный, я лежал, пытаясь отдышаться. Я чувствовал себя измученным. Вскоре из Коркскру выехал Ханс. Он рыскал по пути лавины, как охотничья собака, выискивая какой-либо признак моего местонахождения. Единственное, чего он, наверное, не ждал, — это обнаружить меня на поверхности, усевшимся в снегу, как в кресле.
Мы обменялись обычными фразами: «Ты ранен?», «Не думаю, может быть, синяки», «Тебе бы лучше показаться врачу», «Вероятно, я так и сделаю». Еще несколько часов я не знал, что нижняя половина моего тела стала сине-черной.
Ханс спросил: «Что же мы будем делать с лыжниками?» Лыжники глазели на нас с нижней станции канатной дороги. Я сказал: «Можно открыть для них и Коркскру. Теперь она должна быть безопасна».
Думая, что лыжи все еще у меня на ногах, я принялся разгребать снег руками. На одном ботинке ничего не было. На другом держался расщепленный кусок дерева длиной как раз с подошву. Остальные обломки лыж мы нашли в мае, когда стаял снег.
Так или иначе, но лыжи были отвратительные — они не скользили по поверхности.
>Ля-Шапелль захвачен лавиной на Перуанском хребте. Заметьте его продвижение вместе с лавиной по склону (начиная с верхнего левого угла на первой фотографии).
Лавина — это стихийная сила без разума и воли, но она не так проста, как кажется. Например, одна группа лыжников совершала весеннюю поездку по Канаде. Они с удовольствием катались по одному из склонов всю вторую половину дня. И вдруг на последнем спуске, когда солнце только что село, сорвалась лавина и убила большинство из них.
Здесь, казалось бы, есть все признаки расчетливой недоброжелательности, как в игре кошки с мышью. Однако лавинщик скажет, что, по-видимому, они катались по твердой снежной доске, лежавшей на мощном слое глубинной изморози. Действие их веса ослабляло доску, как и подрезание ее лыжами. Снежная доска и без того уже была в напряженном состоянии из-за оседания и сползания снега. При внезапном падении температуры — а это обычно происходит в высокогорье при заходе солнца — доска начала сжиматься. Напряжение увеличилось настолько, что она стала разламываться.
Это классический пример соломинки, переламывающей спину верблюду, или, на техническом языке, замедленное снятие напряжений вследствие понижения температуры. Всего лишь метры и секунды отделяли меня от такой же неприятности зимой 1965 г. в Чили во время Шторма Столетия.
Я не собираюсь углубляться в детали. Обычного читателя вряд ли заинтересуют все эти теории. Многие из них противоречивы, потому что суть таких явлений, как снег и лавины, мы понимаем еще далеко не полностью. Более серьезный читатель обнаружит, что литература по этому вопросу весьма обширна. Список некоторых работ приводится в конце книги.
Основная формула проста: для образования лавины нужно достаточное количество снега на достаточно крутом склоне. Проблема, однако, тотчас же усложнится, если спросить, какое именно количество снега и какую крутизну склона можно считать достаточными. Я видел лавины при снежном покрове мощностью 15 см и на пологом склоне с углом наклона 15°. Однако такие случаи исключительно редки. Большинство лавин, достаточно больших, чтобы считаться интересными, сходили со склонов крутизной от 25 до 40°. Под «интересными» я понимаю лавины, представляющие опасность для жизни или имущества или для того и другого вместе. Этот элемент опасности придает лавинным исследованиям особую прелесть и делает их очень важными.
Что касается наиболее благоприятной крутизны, то, казалось бы, чем круче склон, тем более вероятна лавина. Но дело в том, что на очень крутых склонах — от 45° до 90° — снег почти не задерживается. Во время снегопадов он все время соскальзывает, редко накапливаясь в угрожающих количествах. Каждый лавинщик радуется, когда видит после бурана следы мелких лавинок. Они означают, что снег освобождается от перегрузок и внутренних напряжений, что происходит естественный процесс его стабилизации на склоне. Но если, наоборот, склоны средней крутизны пристально смотрят на охотника за лавинами дерзким и загадочным взглядом, тогда охотник выкатывает всю свою артиллерию.
При определенных условиях снег прилипает и к очень крутым склонам. Здесь главным фактором является ветер. На наветренном склоне он действует как мастерок штукатура, а на противоположной стороне хребта сооружает карнизы — внушительные сугробы в форме опрокидывающейся волны. Тут мы подходим к вопросу о природе самого снега.
Для различных людей снег имеет разное значение. Для мальчугана это неистощимый источник боеприпасов. При лепке снежка он использует две особенности снега: способность к сцеплению и уплотнению. Для горожанина снег — несомненное неудобство, которое следует убирать с тротуара. В большом городе снег может стать бедствием, останавливающим все виды транспорта, рвущим электрические и телефонные линии, и, чтобы избавиться от него, нужно потратить миллионы долларов. Для гидролога снег — совершенное водохранилище: вода, не требуя плотин, скапливается в нем в течение всей зимы, а летом постепенно отдается рекам. Без этого на реках Запада США, питаемых талыми водами, бешеные паводки сменялись бы смертоносными засухами и жизнь там была бы невозможной. Для лыжника снег — идеальная поверхность скольжения двух полос из стали и пластика, прикрепленных к его ногам, — полос, уничтожающих стародавний страх человека перед зимой. Горы, которых наши предки в зимнее время избегали, сейчас стали спортивной площадкой для миллионов людей. Таким образом, природа снега до некоторой степени зависит от точки зрения того, кто о нем говорит.
