Охотники смерти, или Сказка о настоящей Верности - [26]
Выразительно приподнимаю брови, ожидая продолжения.
Кир мрачнеет, и я понимаю, что время наших привычных шуток закончилось.
— У нас проблемы, — спокойно говорит он, смотря мне прямо в глаза. Скептически хмыкаю. Звучит почти так же банально, как «у нас неприятности». И ту, и другую фразу я не раз слышала из уст некроманта.
— И их зовут…?
— Ещё не знаю, — его тон безмятежен и ленив, и это ну никак не вяжется к напряжением, притаившемся в уголках его глаз. Она не представилась. — Кивок на спящую девушку. Та-а-ак, пора прояснить некоторые моменты…
— Kel'ara. Переведи, — требуя я. Кир смотрит на меня с лёгким удивлением, и мне становится стыдно за своё невежество, но я не опускаю взгляда.
Он равнодушно пожимает плечами:
— Kelead de res-Naara — Возвращающаяся из Ночи.
Киваю в такт своим мыслям, выстраивая логическую цепочку заново. Ещё одно звено восстановлено.
— Когда я призывал на неё сон, — нехотя продолжает Кир, — я не подумал, как моя сила может повлиять на совершенно опустошённую воскрешением душу.
Значит, он пришёл к тем же выводам. Ёжусь под его холодным пронизывающим взглядом, пытаясь согреться у костра.
— Не смотри на меня так, — неожиданно для меня эта просьба звучит жалобно, почти жалко, — ты же сам знаешь, что я никого уже не могу воскресить.
Он не опускает взгляд, но из него исчезают холод и недоверие. Теперь в его глазах осталась только вина и сосредоточенность.
До меня наконец начинает доходить смысл его слов.
— Ты хочешь сказать, что в душе девушки поселилась Ночь?
Он просто смотрит на меня, и это молчание говорит мне гораздо больше, чем любые, даже самые веские, аргументы.
— Она теперь вассал Госпожи, — задумчиво проговариваю то, что прекрасно понятно нам обоим. Тщательно ищу несоответствия в этой фразе, противоречащие всем законам, и нахожу. — Разве женщина способна принять Госпожу?
Кир отрицательно качает головой.
— Но она приняла.
Закрываю глаза, любуясь снова выстроенной логической цепочкой. Хрупкий хрусталь сменился изящным, но более прочным серебром. От некоторых звеньев расходятся несколько ответвлений, продолжающих расти, выстраивая объективную картину реальности.
Довольно хмыкаю.
— Она ведь сойдёт с ума, сгорит изнутри в бесконечной борьбе сама с собой.
Он молчит, предоставляя возможность мне самой высказывать прописные истины.
— Госпожа не примет её, обречёт на вечное предсмертье.
Он молчит, и меня начинает раздражать его молчание.
— Передав ей часть своей силы, ты принял на себя ответственность за её жизнь и разум.
Он молчит, и чтоб отвлечься от его молчания я начинаю разглядывать правую ладонь.
— Ты идиот, Кир… И защитная звезда полностью дезактивирована.
Он вздрагивает и словно просыпается после липкого кошмара. Удивлённо смотрит на демонстрируемый ему разрушенный рисунок на ладони. Да, мгновенный выход из глубокого транса это вам не дремота на грани яви…
— Так даже лучше, — наконец он склоняется к решению, — тебе всё равно пришлось бы его разрушить.
— И почему же?
— Единственный способ не дать ей сойти с ума — попытаться «влить» в неё магию Крови.
— С ума сошёл? — утрачиваю те крохи самообладания, которыми когда-либо обладала, — Ты предлагаешь признать её Верной?!
— Да, — холодно и непреклонно. Понимаю, что спорить с ним бесполезно, Кир всё решил, и моё мнение его интересует так же, как туманное предсказание на пару тысячелетий вперёд.
— Трус, — если я не могу с ним спорить, то что мне мешает наговорить ему гадостей? — Не хочешь один нести ответственность за её жизнь?
— Ты очень догадлива, — произносит он с ледяной вежливостью.
Возвожу глаза к небу, спрашивая у всех известных мне богов, за что они послали на мою голову этого Сына Ночи? Ответить мне не желают, даже на знамение скупятся.
— Ладно, уговорил, — я капризно поджимаю губки. — Если нам всё удастся, то мы наконец-то найдём себе последователя… последовательницу.
Кир задумчиво кивает, а потом по-мальчишески лукаво улыбается.
— Совсем мы плохие стали — за бедную девушку её судьбу решили.
По-кошачьи фыркаю, мотнув головой.
— Без нашего вмешательства её не ждёт ничего хорошего.
Встаю, с наслаждением потягиваюсь, разминая затёкшее тело. Ночь идёт на убыль, беспросветно-чёрная хмарь прячет первозданную тьму ночи. Девушка спит с другой стороны костра, так мило и наивно подложив ладошку под щёку. Обхожу костёр, стараясь держаться в тени, сажусь на землю рядом с ней. Вглядываюсь в её застывшие спокойные черты и пытаюсь убедить себя, что готова назвать её своей Верной. Помимо воли вспоминается моя прежняя Верная, Шаннея. Шаннея… Как я могла… не спасла, не успела… Предала. Тем, что сама осталась жить. Даже прощения просить не осмеливаюсь, ибо знаю, такое — прощать нельзя. И как я могу после этого считать себя достойной того, чтобы принять чью-то клятву Верности?
Спиной чувствую требовательный взгляд Сына Ночи, и понимаю, что он мне не даст настрадаться в своё удовольствие. Вздохнув, словно испросив прощения у Шаннеи, я кладу ладонь на лоб девушки. У неё тонкая горячая кожа, я чувствую пульсацию её медленно восстанавливающейся ауры. Звеняще-чёрная и неправильная аура. В ладони уютно устраивается рукоять кинжала, я привычно надрезаю вены на запястье и, придерживая голову девушки, осторожно заставляю её выпить мою кровь. Надрез на коже быстро затягивается в тонкий шрам. Я внимательно рассматриваю ауру девушки, жду изменений. И они происходят. Тьма и серебро вокруг неё не светлеют, нет. Но среди антрацита проскальзывают рубиновые сполохи, маслянистой плёнкой окутывают её мысли и память, заставляя её ауру сиять всеми оттенками алого, сквозь который просвечивает прежняя абсолютная серебристая тьма.
Не верьте, что сказки заканчиваются по-доброму. Они обращаются мраком. Даже спустя несколько лет после возвращения из Нави сестры замечают странные тени и белые глаза в толпе. Марья прячется от самой себя в ледяной сон, в Анне все меньше остается от человека. А сквозь расколотое небо в мир живых тянется Навь. И когда Марья находит вместо сестры древнюю хтонь в ее теле, все, что ей остается, – звать на помощь свой самый большой кошмар. И идти вслед за змеями – в надежде еще хоть что-то исправить.
Когда ты найдешь у сестры соколиные перья, смирись – ее уже не спасти. Не пытайся ее защитить, не втыкай иглы и ножи в оконную раму – они все равно не помогут. А когда она исчезнет – шагни вслед за нею в Навь. Иди, иди же ей на помощь, иди через темный лес. И кто знает, что ты в нем найдешь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ещё один кусочек истории Ноктера. Не начало и не конец, просто… чужой взгляд на вещи..
Очередно фентези из серии наши "там". Только вот не стоит забывать, что "там" - понятие растяжимоеЧто такое не везёт? Это когда, наплевав на предупреждение интуиции, ввязываешься в аферу своей сестры... а всего-то и надо было, что сдать за неё экзамен... Кто ж знал, что всё так обернётся?!Теперь приходится искатиь путь домой из таких мест, куда и Макар телят не гонял...
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.