Охотники на лунных птиц - [59]

— Привет, папаша!

Питер Пикет недоверчиво ткнул себя пальцем в грудь, как мальчишка, получающий подарок от Деда Мороза, а потом вдруг закричал:

— Ура!

Он ©первые, стал отцом.

Четыре года спустя Питер ушел в море, попал в шторм и не вернулся. В газетах сообщалось, что у него остались жена и четверо маленьких детей. Его приятель Рей Фрэнд отправился на судне вдоль восточного побережья Австралии. Он останавливался в портах, чтобы собрать пожертвование рыбаков в пользу погибшего. В газете напечатали обращение, и это помогло собрать несколько тысяч фунтов стерлингов. Так что с финансовой стороны семья теперь была обеспечена даже лучше, чем до смерти кормильца. Но разве могут деньги заменить светловолосого юношу, взгляд его голубых глаз! Никогда не забуду, как радостно он реагировал на наше «Привет, папаша!» Как недавно все это было!

Проходит время, и меняются и люди и корабли. Одно лишь море остается неизменным. Оно — в извечном ожидании.

Однажды утром Билл и Тэд с «Роберта Джона», проплывая мимо, сообщили нам сводку погоды, полученную по радио из Мельбурна.

— Радио на судне — великая вещь, — сказал Лес.

Ребята, совершая еще один заход вокруг нашего судна, спросили, как готовить «овечьих птиц». Дело в том, что они поймали несколько штук, о лицензии и речи не могло быть. Потом они сделали еще один круг, и, когда судно было рядом, я попыталась перешагнуть к ним, чтобы помочь им приготовить птиц.

— Я в тапочках, — крикнула я, хватаясь за соломинку. По правде говоря, мне совсем не хотелось переходить к ним и готовить на их маленьком суденышке.

— Раз ты мастерица готовить, мы примем тебя и босую, — отозвались они.

Что правда, то правда. Готовить птиц я научилась. Я, должно быть, наготовила их не меньше тысячи. Их привкус ощущался во всем, что бы я ни ела, даже чай отдавал птицами. Островитяне говорили, что со временем запах этих богатых жиром птиц пропитывает кожу. Теперь я в этом не сомневалась. Я побаивалась, что мое умение готовить «овечьих птиц» приобретет такую известность, что меня будут отсылать на каждое судно, где успели незаконно наловить птиц.

Однако мои опасения не оправдались. Рыбаки с «Роберта Джона» вовсе не жаждали, чтобы я им готовила. Просто им захотелось поговорить с кем-нибудь о музыке.

— Мы слышали, ты любишь музыку. — Это было их единственным объяснением, а может быть, и оправданием.

К тому же ребята с «Шиэруотера» изрядно хвастались тем, что я их вкусно кормлю. Как только мы отошли подальше от маленьких суденышек, где нас не было слышно, они достали свои музыкальные инструменты и с девяти утра до шести часов вечера услаждали рыб и птиц музыкой. Ребята одолжили у кого-то на острове Флиндерс старую скрипку, но оказалось, что никто из них не умел на ней играть. Тут выяснилось, что скрипка была единственным, кроме пианино, инструментом, на котором я играла. Таким образом, мое имя заняло в программе заметное место.

У них были духовые и деревянные инструменты. Кроме того, они отлично спелись. Однажды я уже слышала, как они пели в отеле «Уайтмарк» свою любимую песню о друзьях с перепончатыми лапками. Когда Тэд Райян работал в порту, он играл в оркестре в своем родном городе Куинсклифе и считался одним из лучших музыкантов.

Билл Уитерс играл менее профессионально, но, несмотря на это, имел большой успех. Когда они собирались вместе, то непременно пели. По утрам, скользя по бушующей синеве океана, когда земля казалась неясным грязноватым пятном, они пели, закидывая корзинки. Они исполняли и оркестровую музыку. Я напрочь забыла о том, что мне надо готовить, и, когда подошло время обеда, чувствовала себя очень неловко. Однако вскоре я уже смеялась. Мы сидели в их безукоризненно чистой кухне и наслаждались превосходно приготовленным блюдом. Оказывается, они заранее поставили варить птиц на медленном огне.

Они знали толк в птицах, эти ребята. Через центр стола проходила корабельная мачта во всю длину, увешанная дужками самых разнообразных птиц: дикой утки, лебедя, чирка, кейп-барренских гусей, перепелов, бекасов.

После трапезы оставалось часа четыре до подъема корзин. Время пролетело совершенно незаметно. Все вышли на палубу, и Тэд стал играть на трубе. Палубу «Роберта Джона» опоясывали канаты на высоте всего полутора метров, поэтому безопасности ради я села на пол, а Тэд стоял на раскачивающейся палубе, расставив ноги, и посылал чудесные звуки в напоенный морем воздух. Он играл целый час. Косяк кейп-барренских гусей, гогоча, пролетел над нами. Тэд направил в их сторону сверкающее серебро музыки и как эхо повторил их крик. Словно зачарованные, гуси парами пролетели над судном. Какое-то мгновение они были с нами, а потом улетели.

Музыка продолжалась почти до заката, когда удочки, которые тащились за кормой весь день в ожидании барракуд, вдруг задергались. Билл закрепил рулевое колесо таким образом, чтобы судно повернуло кругом, и схватил обманку. Немного погодя ее взяла и я.

Обманка — это ярко раскрашенный кусочек дерева с прикрепленным к нему большим крючком. Она крепится шпагатом к короткому шесту, который держат в руке. Когда рыбы видят нечто яркое, они начинают безумствовать и хватать приманку.