Охотники на лунных птиц - [5]

— Жаль, что не наоборот, — проговорил капитан, — Если бы вы довольствовались одной сковородкой, я мог бы использовать кастрюлю вместо черпака для шлюпки.

Я выловила щенка из кастрюли, куда он снова успел забраться, убрала сковородку и кастрюлю в печку. После этого принялась за продукты.

Они хранились в двух местах: в ящике на палубе и в угловом буфете, но и тот и другой были настолько малы, что однажды, когда Пит страстно доказывал полицейским, что мы не охотились в запрещенное время, он сказал:

— Нам скрывать нечего.

— Да уж, конечно, в ваших шкафах ничего не спрячешь, — подтвердил полицейский. Так оно и было.

Незачем было заглядывать в эти лилипутские шкафчики дважды, чтобы убедиться, что продуктов там нет.

— Это и есть все запасы продовольствия? — воскликнула я.

— Как! — отозвался капитан. — Там, оказывается, остались продукты? Значит, нам здорово повезло.

Он стоял в дверях и усмехался. Мне не хотелось объяснять ему, что я впервые в жизни оказалась на корабле и не представляла себе, что меня ожидает.

Я решила, что на завтрак, пожалуй, можно сделать омлет (яиц достаточно). Есть несколько буханок хлеба, пакет картофеля и пакет лука. А нет ли на корабле специального места для хранения продуктов? Я огляделась. Наверху, у самого потолка, размещались полки, на которых стояли банки с порошковым молоком и мясные консервы. Взобравшись на крохотный столик (я не знала что он подвешен на петлях), я вместе с эмалированными мисками, чайником и банками с консервами полетела вниз.

Пока я лежала на полу, у меня было достаточно времени, чтобы изучить палубу и представить себе, как у меня будут болеть мышцы и сколько волдырей я успею заработать, пока приведу все здесь в порядок. Я уже поняла, что помочь мне некому. Я поднялась и принялась за работу.

— Запасов еды не держим, так как на судне нет холодильника, поэтому мясо, молоко и овощи хранить нельзя. Для мужчин, которые работают, как мы, по двенадцать часов в сутки и промокают до костей, часто есть консервы не годится. Однако мы не голодаем, — заявил капитан.

Стало ясно, что, когда следующий раз мне что-то понадобится выяснить, обращаться придется к кому-нибудь другому, только не к капитану.

На борту судна находились капитан, Пит, двое парней и я. Эти молодые люди — Алек и Билли — были такими необузданными, что местные власти запретили им даже сходить на берег острова Флиндерс.

Говорили, будто ирландец Билли в лагере строителей стрелял по туалетам, которые были выстроены в ряд, и, если бы в это время там находились люди, могло бы произойти несчастье. С ним случались и всякие другие, менее забавные и, пожалуй, даже антиобщественные истории. Однако на судне он никого не беспокоил и мало интересовал, поскольку держался замкнуто. По отношению ко мне он был внимателен и неизменно вежлив.

Острый на язык Алек — натура весьма любвеобильная. Это его качество вызывало удивление. Вечно оборванный, без гроша в кармане, он скорее походил на простуженную борзую, чем на дамского угодника.

— Что готовить на обед, Алек? — спросила я.

— Валлаби[2] (так команда называла своего капитана) что-нибудь поймает. Может, на ужин принесет рыбу, ведь у него за кормой удочка. К чаю он непременно убьет парочку кейп-барренскйх гусей. Будут у нас и окунь, и лосось, и всевозможная рыба, дикие утки и даже кенгуру, если вы любите суп из хвостов кенгуру. Когда начнутся перелеты «овечьих птиц», их будет сколько душе угодно. Вам они нравятся?

Я заметила, что никогда их не пробовала.

— Думаю, они придутся вам по вкусу. Кроме этого у нас будет много лангустов, иногда даже перепела и бекасы… Мы живем на корабле как короли.

Алек не шутил, он говорил правду.

Я стала вспоминать рецепт приготовления зайца, но потом решила, что сначала нужно посмотреть, какова будет добыча, а затем уж думать, как ее приготовить — в кастрюле или на сковороде. Так закончился мой первый день на корабле.

Острова Фюрно в 1773 г. открыл капитан Тобиас Фюрно. Его именем они и названы. Однако их подлинное открытие принадлежит уроженцу Глазго Гаю Гамильтону, плававшему на корабле «Сидней Коув». Это потрепанное судно, принадлежавшее Вест-Индской компании, было плохо приспособлено для морских путешествий. Его отважились снарядить и отправить в качестве первого торгового судна (до той поры суда согласно правительственному контракту использовались под перевозки каторжников и для доставки продовольствия). По мнению компании, самое необходимое для жителей нового поселения — это ром и виски. Поэтому туда и было отправлено семь тысяч галлонов.

10 ноября 1796 года, выйдя из Хугли (Индия), Гамильтон направил свой корабль к Ревущим сороковым, южнее Земли Ван Димена — так в те времена называлась Тасмания. Тогда он еще не знал, что это остров. В его распоряжении была морская карта, составленная А. Тасманом, с приблизительными очертаниями южного побережья Земли Ван Димена и такая же неточная карта островов Фюрно, подготовленная самим Т. Фюрно.

С первого дня путешествия Гамильтона на каждом шагу подстерегали неудачи. На корабль один за другим обрушивались штормы, судно дало течь. В Ревущих сороковых, откачивая воду, погиб от жестокого холода первый помощник капитана.