Охотники - [40]

Я прочитал вслух пятьдесят страниц, а когда отложил книгу, все спали. Я выключил небольшой светильник, работавший от аккумулятора, и повернулся на другой бок.

Дома, если не хотелось спать, я мысленно прокручивал всякие важные и не очень события из своей жизни и думал, что хотелось бы изменить. Вспоминал, как я опозорился перед одноклассниками или как на дне рождения у своего пятилетнего друга так смеялся, что намочил штаны. Вспоминал, как на отцовской машине врезался в забор, как украл в супермаркете пенал, как бросался сырыми яйцами в соседский дом, а меня поймали.

Только сейчас мое отношение к этим событиям изменилось: каждое из них стало мне дорого.

Я стал вспоминать, как мы пришли в этот небоскреб, что мы здесь делали день за днем… и вдруг понял, что я – часть всего случившегося, что я тоже на войне. Понял, что я убийца и вор. Я брал чужое и убивал – и почти не чувствовал своей вины.

– Спокойной ночи, – прошептала в темноте Мини.

– Спокойной ночи.

20

Утром все сели завтракать, а я все лежал и лежал, потому что никак не мог отойти от ночных кошмаров. Я с головой укрылся одеялами, свернулся калачиком и пытался забыть свои сны. Через щель в одеяле я видел, что Дейв готов к выходу – даже пистолет зарядил.

– Газ кончился, – сказала Анна. – Может, вскипятим от генератора электрочайник?

– В генераторе тоже пусто, – ответил Дейв.

– Слушай, а почему американцы называют бензин газолином? Ну, вот газ вы называете газом, а бензин – газолином?

Еще некоторое время Анна с Дейвом переругивались. Дейв обвинял Анну в ненависти к американской культуре.

Закончился спор тем, что Дейв выдал:

– И вообще, можешь больше не переживать по поводу Америки! – И он замолчал.

Вылезать из постели не хотелось.

– Ну, так какие у нас планы? – не выдержала через час Анна. – Мы уходим сегодня или нет?

Мини не было слышно – наверное, еще спит. Я посмотрел на дверь в кухню, и впервые мне захотелось, чтобы оттуда появился кто-нибудь, кроме этих троих. Пусть даже охотник, да кто угодно, лишь бы…

– Ты уходишь с нами или остаешься? – спросила Анна, присев ко мне на кровать.

Я не ответил, делая вид, что сплю, хотя прекрасно понимал, что Анна в мои хитрости не верит. Я устал, я не знал, как дальше быть, и меньше всего мне хотелось принимать сегодня важные решения.

– Не веди себя как эгоист!

У меня горело лицо, дико болело горло. Неужели я схватил ангину? Я вдруг покрылся потом, сердце заколотилось, веки будто отекли. Ну почему спасатели не могут найти меня сами? Почему нельзя остаться здесь еще на пару дней?

– Мы все спланировали, подготовились, а ты начинаешь валять дурака! Между прочим, это была твоя идея.

Анна поднялась и ушла в кухню. В тот день я так и не встал с постели. Ребята что-то там обсуждали, складывали и перекладывали вещи, время от времени кто-нибудь подходил ко мне, убеждал подняться, но я не слушал их. Да пусть бы шли без меня! Я прекрасно обойдусь без них! Да, я отлично обойдусь без них!

Я поднялся, только когда стемнело, завернулся в одеяло. Ребят нигде не было, но по сумкам я понял, что они не ушли. Взяв из бара банку спрайта, я прямо в одеяле пошел на смотровую площадку. Никого не хотелось видеть. Пусть я эгоист – мне все равно. Горло страшно болело – наверное, у меня и вправду ангина. А может, просто сдали нервы. Я посмотрел на запад, на юг и уселся на пол: пил спрайт, смотрел и ждал. Казалось, я могу просидеть так бесконечно долго. Может, я тоже становлюсь охотником.

На черном ночном небе ярко сияли звезды. Я вспомнил, как в школе ходил в походы, как жаркими летними ночами спал на улице в спальнике и считал падающие звезды. Чем чернее было небо, тем больше падало звезд. Оказалось, Нью-Йорк – самый темный город в мире. Когда-то он весь светился огнями, неоном и бурлил жизнью даже ночью, а теперь повсюду простиралась темнота. Мир будто перевернулся с ног на голову, и черное небо стало землей, а расцвеченная огнями земля – небом.

А потом я увидел, как на западе, где-то за Гудзоном, где раскинулся штат Нью-Джерси, вспыхнули огнями несколько зданий. Там был свет!

Электрический свет! Самое прекрасное творение человеческого разума! Я не рыдал так искренне и без стеснения с тех пор, как ушла мама.

Электрический свет! Чудесный, яркий, он там, где люди!

Я был готов уходить.

21

– Нас ждет Нью-Джерси! Ура! – завопил Дейв.

Мы проработали маршрут, обсудили все детали и были готовы к старту.

– На катере мы пересечем Гудзон, а оттуда до района, где горит свет, всего пара кварталов. Представляете, мы придем туда, а там все в порядке? – сказал я.

И все в курсе, что случилось.

И все в курсе, что делать дальше.

И у них есть самолеты.

Со смехом – просто потому, что не могли не смеяться от радости, – мы уминали одну за другой шоколадки с «шоколадного» столика. Мы решили уходить с первыми лучами солнца, чтобы добраться до Нью-Джерси к полудню. Я отлично себя чувствовал и не испытывал ни малейших угрызений совести из-за того, что задержал отход своей болезнью. Ребята стали считать меня первооткрывателем – Куком, Колумбом, Поло, но мое открытие было куда важнее: я не просто увидел новую землю, я нашел новую жизнь! И, слава богу, эта жизнь состояла не только из меня, не только из нас четверых!