Охотник за приданым - [44]

Да и потом, хотеть — не значит позволить. Он должен добиться того, чтобы она согласилась. Прежде чем украсть ее, нужно получить на это ее согласие. Джордж слишком опытный игрок, он не откроет карт раньше времени.

Эта ночь на его стороне. Он заманил Оливию в романтичный уголок. Рядом с ними плескался и переливался фонтан, пьянящий запах опавших листьев и легкий сентябрьский туман возвещали о приближении осени. Прекрасная прохладная ночь. Но чудеснее всего была музыка, которая звучала лишь для них двоих. Мать-природа и госпожа Удача объединили свои усилия, чтобы обеспечить ему шансы на победу. Теперь главное — правильно ими воспользоваться.

— Снимите перчатки, — тихо произнес он.

Было светло, и он с легкостью разглядел выражение ее лица. Она широко распахнула глаза, но не отступила:

— Ч-что?

— Вам легче будет учиться, если вы будете чувствовать мою руку.

Интересно, поверит? Попытаться стоит. Он пойдет на огромный риск, лишь бы коснуться ее чудесной кожи. Он смотрел ей в глаза, уверенно снимая свои перчатки и пристраивая их на краешке фонтана, ожидая, что она последует его примеру.

— Идите сюда, — позвал он. — Я вам помогу.

Она неуверенно протянула ему руку. Он нежно взял ее, держа осторожно, словно хрупкий фарфор, боясь нарушить тонкую атмосферу доверия. Его проворные без перчаток руки быстро расстегнули крохотные жемчужные пуговки, и он с благоговением стянул длинную перчатку с безвольной руки.

Он положил снятую перчатку на бортик фонтана рядом со своими и, не касаясь ее обнаженной кожи, взял вторую руку. Пока она не снимет обе перчатки, он не дотронется до ее обнаженной руки. Прикосновение к коже могло разрушить колдовство. Опомнившись, она отказалась бы снимать перчатки, а он намеревался зайти гораздо дальше.

Итак, ее руки обнажены. Пора начинать.

Он нежно провел пальцами по ее ладони. Оливия потрясение приоткрыла рот, от его прикосновения у нее захватило дыхание. Да. Он тоже это ощутил. Он удивился этому не меньше, чем она. Такая мелочь, прикосновение рук — это происходит каждый день. Но это касание было совершенно иным. Значительным. Наполненным соблазном и опасностью.

Он знал, что прикосновение ее кожи доставит ему удовольствие. Но ей оно тоже пришлось по вкусу. Новизна этого ощущения для Оливии должна удвоить его значимость для нее. Он осознавал это, а также то, что вряд ли какой-нибудь мужчина касался ее раньше, и это чувство еще сильнее разожгло огонь, пожирающий его изнутри. Чувственные волны бежали по его телу от одного лишь прикосновения ее руки.

Кажется, все будет лучше, чем он ожидал.

— Подойдите поближе, — прошептал он, глядя ей в глаза.

Ее чувства были прозрачны, как вода горного озера. В ее глазах он читал тревогу, сомнение, борьбу с желанием. Он не двигался. Он знал, что желание в ней победит. Так и случилось, и она шагнула к нему. Ее грудь почти касалась его сюртука. Оба ощущали охвативший их жар.

— Положите левую руку мне на плечо.

— Так?

— Да.

Джордж положил правую руку ей на талию. Господи — на ней же нет корсета! Он знал об этом с самого начала вечера, старался не пялиться на ее грудь, но так сосредоточился на уговорах, что совершенно не подумал, каково ему будет танцевать с ней. Черт подери! Неудивительно, что по правилам этикета джентльмен должен танцевать с дамой только в перчатках.

Ни перчаток. Ни корсета. Их тела разделял лишь слой тонкой облегающей ткани, легкой, как паутинка, согретой теплом ее тела. Это было уже слишком. Он не смог устоять. Его рука невольно скользнула по ее пояснице и прижала ее тело к его груди.

Она едва слышно вскрикнула и на секунду прикрыла глаза, словно оцепенев от потрясения. Джордж испытывал схожие чувства, а при виде ее возбуждения оци стали еще острее. Если он сумеет соблазнить ее, этот опыт станет самым удачным в его жизни. Только бы дожить до этого момента.

Ее прекрасные ресницы затрепетали, она приоткрыла глаза и в упор посмотрела на него.

— Закройте глаза, — прошептал он.

Она беспрекословно подчинилась и запрокинула голову. Ее губы приоткрылись, будто в предвкушении поцелуя, но интуиция, не раз выручавшая его в игре, подсказала ему, что еще не время. Он подчинился, проклиная необходимость ждать. Еще не сейчас. Но скоро.

— Вслушайтесь в музыку, — прошептал он. — Вы чувствуете ее? — Пользуясь тем, что Оливия прикрыла глаза и запрокинула голову, он уставился на ее обнаженную шею, белую, словно алебастровую в сияющем лунном свете, окончательно теряя рассудок. С мочки ее уха свисала, касаясь темной массы волос, изысканная бриллиантовая сережка, а под ухом билась крохотная жилка. — Раз, два, три. Раз, два, три, — прошептал он, очарованный ее заметным возбуждением. — Вы чувствуете ритм, Оливия?

— Да, — едва вымолвила она. Движение ее губ приковало его взгляд к ее рту. Но прежде чем он отвернулся, она неожиданно открыла глаза.

Она заметила, куда устремлен его взгляд. Страсть настолько захватила его, что он потерял дар речи. Не говоря ни слова, он смотрел на нее.

Она не смутилась, не покраснела. Снова прикрыла глаза и — о Боже! — обмякла и прижалась к нему.

Яркая вспышка жара ослепила его. На осколки рассыпалось его самообладание. Он забыл о том, что учил ее танцевать. Забыл о принятом решении и крепко прижал ее к себе. Кончиками пальцев он провел по внутренней стороне ее руки, наслаждаясь прикосновением к нежной коже. От нахлынувших чувств она слегка вздрогнула в его объятиях, разрушая остатки его самообладания. Он обнимал ее уже обеими руками.