Охотник за мертвыми - [2]

Путь мой лежал мимо здания института, которое теперь казалось маленьким, словно детским. В голове всплыл образ: каким огромным казался этот институт, когда я в нем впервые очутился. Я улыбнулся и двинулся дальше. Вряд ли я много прибавил в росте с тех пор, может быть, вырос духовно? Может быть и так.

Я внутренне простился с до боли знакомым зданием, где прошли годы веселого студенчества, и двинулся дальше.

По шоссе то и дело пролетали на большой скорости автомобили, пару раз проносились мотоциклисты. Тополиный пух покрывал дорогу ровным слоем, словно только что выпавший снег. Много его в этом году...

Лето выдалось жаркое. Даже сейчас, когда солнце уже скрылось, асфальт, прокаленный солнцем за день, прямо таки, дышал жаром.

Холодная минеральная вода, которая была на самом деле совсем не минеральной, а, я более чем уверен, набранной прямо из-под крана где-нибудь неподалеку, немного освежила. Самое главное - она была холодная, а то, как эта вода оказалась в бутылке, меня не слишком волновало.

Свобода пьянила, хотя я и не выпил ни капли, и это мне нравилось. Теперь неделя заслуженных каникул, потом работа... да нет, не только работа, жизнь!

Я точно не могу сказать, в какой момент воспоминания обрываются. Вот я иду по улице, размышляю о высоких материях, наслаждаюсь, а вот пустота, словно невидимое устройство, считывающее память в моей голове, натыкается на "плохой сектор", который не прочитать и как не двигается в зад да вперед, содержимое не читаемо. Вы, наверное, удивитесь, прочитав такое сравнение, возможно даже назовете его кривым или уродским. Ну а уж критики, если и доберутся до этого места, что сомнительно так как, зачастую перед написанием критических статей произведение читается "по диагонали", так вообще меня опустят, как говорится, ниже плинтуса, и даже не обратят внимания на то, что я их ласково попрошу идти... далеко. Все равно не пойдут! Не тот характер у советского, простите, российского критика, чтобы по просьбе, пусть и вежливой, первого попавшегося автора идти... туда.

* * *

Травинка щекотала нос, и я звонко чихнул, от чего окончательно проснулся. Очки нашлись в двух сантиметрах от того места, где только что покоилась моя голова. Мир приобрел резкость, стоило мне надеть их, вот только облегчения это не принесло: я находился на своеобразном холме, возвышавшимся над болотом... Каким еще болотом? Воспоминания пришли неожиданно и в нужный момент наткнулись на то "нечитабельное место", сразу после которого следовало мое пробуждение здесь. Разумеется, никакой, даже малейшей догадки о том, сколько времени я провел без сознания, у меня не было.

- Что за [цензура]? - мой крик, даже не крик, а рев, спугнул мелкую летучую живность с крон ближайших деревьев, хотя... деревьев ли?

На самом холме росло нечто высокое, раскидистое, видом напоминающее дуб, если бы не листья, которым больше подходит название хвоя. По склонам холма местами виднелись небольшие кусты какой-то, неизвестной мне растительности больше напоминающие кусты, чем деревья. Хотя, может быть, растительность эта и известна многим, но не мне, с моими-то познаниями в биологии, обрывающимися на около-школьном уровне. Увы, но изучение всякого рода растительности не входит в программу подготовки инженера-ядерщика, которым я, к своему несчастью, а может быть, и к счастью являлся.

Даже не обокрали! Моя сумка, деньги при мне, на шее до сих пор висит новенький мобильный телефон - мой подарок самому себе на окончание института, в сумке так же спокойно лежат диски и плеер. Даже бутылка с остатками минералки лежит рядом!

Не понимаю.

Может быть, в воду минеральную чего подмешали?

Я аккуратно взял бутылку и понюхал содержимое... Обычная вода, успевшая нагреться, но все же вода!

Раз пятнадцать я пытался припомнить, как я тут оказался и так и не смог. Должно же быть рациональное объяснение!

Минут через пять я оставил бесплодные попытки вспомнить чего-либо, взял в руку мобильный телефон и... уставился на пустующий экран...

Аккумулятор, на котором мелким шрифтом было написано что-то на китайском, был извлечен из телефона и контакты приложены к моему языку. Пусто. Даже при полной разрядке, когда телефон выключается, в аккумуляторе должен оставаться некоторый заряд, который я не мог не почувствовать своим самым, что ни есть точным встроенным вольтметром. Странно, ведь когда я уходил он был полностью заряжен... И как я должен это понимать?

Исключительно ради интереса, уже предчувствуя результат, я попробовал "на язык" батарейки от плеера. Пусто. Запасной комплект для плеера, еще в упаковке, годны пол словам производителя до две тысячи девятого года... пусто.

Мой мат, простой и незамысловатый мат инженера, без красивых оборотов, которым учатся на гуманитарных факультетах, читая, в виде факультатива, матерную классику Пушкина, Лермонтова и других, не менее известных писателей, оставивших после себя своеобразное наследие, которое не проходят на уроках литературы в школе, спугнул еще какую-то мелкую живность с деревьев, которая там еще оставалась. Говорят, материться плохо, но должен же быть выход негативным эмоциям? Не в себе же это добро держать!