Охотник за бабочками 2 - [9]

— И только тогда о нас, Кузьмич, может быть сложат частушку. Хорошую. Забористую. Полюбила я двоих…

И я заснул.

— Это что? — спросил я первым делом, как только Кузьмич растолкал меня по моему же приказу в темное время местных суток.

Перед кроватью грудами высились толстые папки, перевязанные для прочности проколкой, валялись туго свернутые плакаты, а в самом центре красовался макет столицы из пенопласта в масштабе один к миллиону.

— Командир просил обдумать план действий? Я выполнил, — скромно заявил Кузьмич, потупив глаза. Ждет, что я похвалю.

— Ждешь, что я похвалю?

Кузьмич улыбнулся. Скромно.

— Пока вы дрыхли, командир, я проделал весьма большую работу. Вот взгляните…, — бабочек допорхал до макета и завис над самой высокой его частью, представляющей четырехсот этажный местный концертный зал, — Перед вами открывается прекрасная панорама столицы. Древняя часть города, покрашенная красной краской, служит местом паломничества местных жителей. А вот здесь, в синих районах, сосредоточена общественная жизнь. Магазины, офисы, сауны с девочками. А теперь обратите внимание на это здание. Выполненное неизвестными мастерами в начале переселения, оно до сих пор сохранило в первозданной красоте исполнения систему канализации и водопровода. Множество музеев, парков, садов и пивных делает столицу прекрасным местом для отдыха и работы.

— Все это здорово, Кузьмич, — не лень же было лепить? — Но я не вижу и не слышу плана по вызволению из плена космических проходимцев?

— Вы хотели сказать первопроходцев?

Промашечка вышла. Со сна, наверно.

— План здесь, — бабочек кивнул на папки и рулоны, — Я взял на себя нелегкий труд по организации самого громкого, на мой взгляд, преступления в этом городе. Опросил сорок тысяч триста якудзян на предмет общественного мнения. Завербовал сорок тысяч триста якудзян агентурными работниками. В данный момент сорок тысяч триста местных жителей проводят сидячую забастовку у местной мэрии в поддержку защиты животного мира. И наконец! Я приготовил две лопаты, которыми мы выроем подземных ход до темницы и спасем наших братьев.

Вот этот пункт особенно мне интересен. Делать подкоп? В этом есть смысл. Не хотел говорить, но и у меня поначалу возникла точно такая же мысль. Дешево и сердито. Одно смущает. Капать придется долго и, по всему, одному мне.

— Я уже составил план подземных коммуникаций столицы и прокопал половину пути, — Кузьмич с чувством выполненного долга приземлился на пенопластовый мост и вопросительно посмотрел на меня. Что еще, мол, от него требуется?

— Командир! — голос Волка был слегка смущен, — Тут к вам народ просится.

— Что за народ? — нащупывая тапочки, спросил я.

— Не знаю, командир. С лопатами все. С ломами и компрессорными установками. Экскаваторы с ними. Штук десять.

Кузьмич засвистел и стал поправлять упавшую с основания местную птицефабрику. Но я все же дождался, пока он взглянет в мои глаза.

— А я причем? — возмутился бабочек, — Мне сказано, я делаю. На субботник люди пришли. Поработать хотят. За правое дело еще никому от этого плохо не стало.

— Он с них за это еще и плату взял. Валяется рядом со мной. Я запретил эту гадость на борт поднимать.

Распоясался Кузьмич. Меры не знает. Привлекать местное население для общественных работ конечно хорошо. Но только не тогда, когда эти работы направлены против самого местного населения. Сейчас уже и правительство о наших планах знает. Скоро и полиция местная приедет по души наши.

— Полиция не приедет, — мрачно пробурчал Кузьмич, словно прочитал мысли мои, — Я их за то, что возле корабля лежит и купил. Они даже обрадовались. Сказали, что за такие бабки они даже носа не высунут.

Я с силой стукнул кулаком по кровати. Удар пришелся по подушке и должного эффекта не получилось. Все равно, Кузьмич вздрогнул, потому как знал, что в гневе я бываю страшен.

— Ну хватит! — я поискал глазами на чем сорвать справедливое негодование и не найдя ничего лучшего, пнул ногой промышленный кусок города, окрашенный коричневой краской. Кузьмич только глазами захлопал, но ничего не сказал. Не посмел.

— Хватит, — повторил я, — Через полчаса встречаемся у черного выхода. Волк, у тебя есть черный выход? Молодец. Одну звезду на борт по моему личному распоряжению за предусмотрительность. Ты, Кузьмич, свертываешь всю развернутую деятельность. Этот хлам пенопластовый в мусор. Всех агентурных сотрудников распустить. У полиции валюту местную забрать и раздать нищему населению столицы. Форма одежды — разведывательно-подрывная. Выполнять немедленно.

Кузьмича словно ветром сдуло. За что он мне нравиться, скажешь ему конкретно что-то, умрет, а сделает.

Даже к назначенному времени к черному выходу Кузьмич не опоздал, что говорило о его высокой гражданской совести.

— С полицией, с народом, с агентами разобрался. Обиделись и обещали завтра утром придти и набить нам, прошу прощения, морды. Вам, командир, в первую очередь.

— Утром нас здесь уже не будет, — я оглядел внешний вид Кузьмича и остался доволен. Все по уставу, чтобы завоевать честь и прочие земные блага, включая славу.

Камуфляжная форма без рукавов. Черная полоска, обвязанная вокруг головы. За спиной лопата саперная, на поясе пилка для ногтей. Лицо и оставшиеся части тела, включая крылья, разрисованы черной масляной краской.