Охотник на ведьм - [18]
— Это несложно, — сказал граф. — Ее репутация широко известна.
— Плюс история с полем Джеймса Грея, — вставил священник.
— Дурная слава сама по себе не преступление. — Это, как выяснилось, понимали очень немногие. — По закону, чтобы Комиссия приняла дело ведьмы на рассмотрение, нужно предъявить доказательство того, что она отреклась от крещения, вступила в союз с Дьяволом и стала его прислужницей.
Оба его собеседника потрясенно примолкли. Подобное святотатство было сложно даже вообразить.
Когда Диксон заговорил, его голос упал до шепота.
— Но как? Если свидетелями этого были только сама ведьма да Сатана?
— Вот поэтому, — продолжил Александр, — необходимо, чтобы она призналась.
— А вы, мистер Кинкейд, владеете методами добывать такие признания, — приказным тоном произнес граф.
Теперь он отчетливо понял, почему граф обратился к нему, а не к Диксону. Священник был слишком мягкосердечен и нерешителен. Столкнувшись со злом среди своей паствы, он так и не набрался храбрости что-либо предпринять. Александр понимал его. Ему самому потребуется собрать в кулак всю свою волю для того, чтобы провести допрос.
И выполнить то, что положено выполнить следом.
— Разумеется, на допросе я готов помогать старостам советом, — произнес он. Скоби нечасто соглашался брать на себя эту роль, но Скоби — в отличие от Александра — не изучал в университете законы о колдовстве.
— Она, несомненно, станет все отрицать.
— Это вполне ожидаемо. — От первого допроса, как правило, бывало мало прока. — Поэтому я распорядился, чтобы ее будили.
— Будили? — переспросил Диксон.
— Не давали ей спать. Три, четыре, пять дней — сколько понадобится, пока она не признается.
— И, конечно, неопровержимым доказательством станет дьявольская отметина, которую вы найдете. — Похоже, граф изучил те английские брошюры не менее внимательно, чем его дочь.
— Да. — В конце концов, затем его и наняли. — Дьявол всегда помечает тела тех, кто ему служит.
Если проколоть такую метку чем-то острым, она не станет кровить, а ведьма не почувствует боли. Медное шило, отягощавшее его карман, поможет окончательно установить, виновна подозреваемая или нет.
— А если она не признается добровольно, вы знаете способ, как ее разговорить, — сказал граф, разливая виски и протягивая бокал Александру.
— Но спиртное запрещено… — попробовал было вмешаться Диксон.
— Мир не рухнет, если мы с мистером Кинкейдом пропустим по капле.
Александр осторожно принял из его рук бокал.
— Есть колодки, тиски, клещи… — перечислял, продолжая, граф.
Да, Ричард Калхун, граф Оксборо, жаждал любым способом изобличить ведьму. Возможно даже хранил весь этот инструментарий в подвалах своей башни.
— Мне бы не хотелось доводить дело до крайностей, — сказал Александр, делая глоток. Пытки применялись многими, но он знал, что у него самого на такое не хватит духу.
Граф приподнял бровь.
— До Дня всех святых всего ничего. Неделя. Я хочу, чтобы за эту неделю вы добились от ведьмы признания вины и успели отправить ее на суд Комиссии в Джедборо.
Любопытно, подумал он, почему самого Оксборо не пригласили в члены Комиссии, раз уж он проявляет такое усердие.
— Я понимаю всю срочность, но будьте готовы к тому, что дело может затянуться, и Комиссии придется собираться заново. Не исключено, что ведьма назовет имена своих товарок.
— Своих товарок? — придушенным голосом переспросил Диксон.
— Дьявол редко вербует только одну душу. — Слова эхом повторились у него в голове. Маргрет и ее мать. Их двое. Еще один повод для подозрения. — В Берике осудили разом около сотни ведьм.
— Да у нас в приходе и шести сотен не наберется! — Диксон так и взвился на месте. — День всех святых уже близко. Если до тех пор не вычислить их всех — всех до единой, — Сатана обрушит на нас свое зло!
Пальцы Оксборо сжали бокал.
— Вы заставите признаться и ее, и тех, кого она назовет. А завтра…
Фразу оборвал донесшийся из прихожей вопль, и все трое вскочили со стульев.
В помещение, расталкивая слуг, ворвались кузнец с женой. Они ринулись мимо священника и графа к Александру и застыли перед ним как вкопанные.
— Оно-таки исполнилось! — Кузнец выпучил глаза, до предела выкатывая белки. — Проклятие ведьмы.
В его нутро прокрался страх.
— Что стряслось?
— Моя лучшая корова пала. Внезапно, ни с того, ни с сего. Без причины.
Причина могла быть только одна — ведьма.
Взоры всех присутствующих обратились на Александра, и он понял, что кроме него, похоже, и впрямь некому спасти приход от Сатаны.
***
С самого утра зарядил холодный дождь, но сумрачная погода никого не отпугнула. К тому времени, как на церковное собрание подтянулись старосты, число желающих дать свидетельские показания против вдовы Уилсон выросло до десятка. Александр, стоя за спинами графа, священника и старост, следил за тем, чтобы опрашивание шло в нужном русле. Один за другим люди выходили вперед и дрожащими голосами рассказывали обо всех странных и необъяснимых происшествиях, которые только могли припомнить.
Некоторые не ограничивались обличением вдовы Уилсон и называли новые имена.
Придворную жизнь всегда сопровождали тайны, интриги, слухи. А иногда и парадоксы, как в судьбе герцога Ланкастера, получившего право на кастильский престол, который только предстоит отвоевать. Планы его сподвижника, храброго рыцаря сэра Гилберта Волфолда, тоже связаны с далекой жаркой Кастилией, а пока в родной Англии ему приказано жениться. Будущая супруга, леди Валери, не была счастлива в первом браке и считает, что так происходит у всех. Муж был с ней груб и жесток, тем не менее Валери жалеет, что у нее нет детей.
В погоне за свободой и независимой жизнью юная Джейн де Вестон переодевается в мужское платье и бежит из дома, чтобы под видом юноши поступить в колледж и изучать латынь. Познакомившись по дороге с кембриджским наставником Дунканом, она не подозревает, что вместо тяги к знаниям он пробудит в ней совсем другие желания и заставит ее захотеть быть женщиной…
Джон, сын вождя приграничного клана Брансонов, спустя много лет вернулся домой, чтобы заставить свою семью подчиниться приказу короля и остановить кровную месть. Чтобы добиться цели, он должен склонить на свою сторону Кейт Гилнок, женщину из союзного клана, за которую его семья поклялась отомстить. Однако красавица, за воинственностью которой скрывается боль, отказывается ему уступать…
Сирота Доминика, выросшая в монастыре, собирается в паломничество, чтобы помолиться о выздоровлении своего умирающего господина, графа Редингтона. По возвращении она планирует принять постриг. Настоятельница монастыря и Ричард, брат графа, замыслили погубить Доминику. Они тайно подкупили наемного рыцаря Гаррена, присоединившегося к группе паломников, чтобы тот соблазнил девушку. Потеряв невинность, Доминика не сможет стать монахиней, а Ричарду ничто не помешает сделать ее своей любовницей. Спасти ее может перемена в сердце Гаррена, но того волнует только судьба графа, которому он многим обязан.
Англия, XIV век. Сесилия, графиня Лосфорд, питала ненависть к французам, обвиняя их в гибели отца, поэтому не одобряла роман принцессы Изабеллы, любимой дочери короля, с заложником английской короны. Стараясь предотвратить появление при дворе слухов, она заключает союз с другим французским заложником, Марком де Марселем – благородным шевалье, который давно понял, что для многих рыцарей честь не более чем громкое слово. Сесилия и Марк пытаются отдалить принцессу от французского герцога, но по иронии судьбы сами становятся близки.
Полагаете, желания сбываются только в сказках и принцы на дороге не валяются? Эдит думала так же, бредя по широкому тракту навстречу Англии и браку по расчету.«Уверена, найдется среди английских дворян романтичный дурачок, который поверит в мою слезливую историю и, не долго думая, обзаведется молодой очаровательной женой-француженкой. Скажете, цинично? Так ведь и жизнь не сказка о невинных девах и благородных рыцарях. Вот если судьба возьмет да и бросит к моим ногам принца, тогда я признаю, что ошибалась, но что-то мне подсказывает…Тут ветви густого придорожного кустарника подозрительно зашумели, и прямо передо мной в дорожную пыль вывалился потрепанный человек…».
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
В двенадцатый том собрания сочинений вошли два независимых романа и повесть, относящаяся к циклу «Аллан Квотермейн».
Это является продолжением моей первой книги «Драконы синего неба». Все пошло не по плану, и главная героиня очутилась в настоящем логове вампиров, да причем еще и с амнезией. Сможет ли она что то вспомнить и вернуться к своему суженому? Что же сможет помешать планам Женевьевы…
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .