Охотник на вампиров. Пропасть - [39]

— Ты в порядке? — спросил я брата, так как подобное поведение было для него нехарактерно, и это не давало мне покоя.

— Да, — отмахнулся он, — просто… — Дмитрий замялся. — Ты её видел? — шепотом поинтересовался он спустя несколько секунд. Я удивленно посмотрел на него. — Красивая, правда же? — он спросил это так, будто ждал моего одобрения.

— Пожалуй, — ответил я настороженно. Но Дима не стал продолжать и лишь удовлетворенно кивнул, как будто я сказал именно то, что он хотел услышать.

— Эй, вы там уснули, что ли? — послышался оклик отца, и мы прибавили шаг.

Захватив чемоданы, мы направились в отель. Я старался идти помедленнее, потому что мне по непонятной причине очень не хотелось опять оказаться по ту сторону двери. Вдобавок меня беспокоили слова Димы о Патрисии Блэйд. Он, конечно, прав, она красива, но что-то в её облике не давало мне покоя. Возможно, дело в простой осторожности, но все-таки я бы предпочел, чтобы мой брат менее восторженно отзывался о хозяйке отеля, в котором странным образом пропадают люди. Хотя мне ли об этом судить? Ведь я сам однажды спас вампиршу от смерти и умудрился в неё влюбиться. Видимо, именно по этой причине я решил пока оставить эту тему, но про себя подумал, что было бы неплохо повнимательнее присмотреться к девушке.

Старушка провела нас на второй этаж, представляющий собой длинный коридор, по обе стороны которого находились двери в номера. Всего на этом этаже их было четыре, по два с каждой стороны. Коридор был оформлен в той же цветовой гамме, что и холл, на стенах тоже висели картины, но в отличие от гостиной, на них были изображены женщины. Всего я насчитал семь полотен. Женщины были разного возраста и внешне не походили друг на друга, но сами рисунки были чем-то неуловимо схожи между собой. Видимо, их создал какой-то художник конца девятнадцатого века, изобразив на холсте свои фантазии. Одна из женщин была изображена в виде феи с прозрачными крыльями в длинном белом платье, чем-то напоминающем подвенечный наряд, а другая — гордой воительницей с мечом в руках. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что их всех нарисовал один и тот же человек. Это было видно по технике письма.

Нам всем предоставили отдельные номера. Моя комната оказалась второй справа, сразу за комнатой Димы. Номер приятно меня удивил; жить в такой роскоши мне еще не доводилось. Центральное место в комнате занимала огромная деревянная кровать, накрытая сверху большим пологом из полупрозрачной светло-голубой ткани. Одна только спинка в резных ангелочках, на мой взгляд, являлась произведением искусства. Покрывало и шторы на единственном окне тоже были голубыми, но немного другого, более насыщенного оттенка. Остальная мебель не уступала кровати. На стене висела картина, на которой была изображена молодая пастушка, присевшая отдохнуть в тени раскидистого дуба. Она сидела полубоком, поджав ноги и обхватив руками посох, вокруг в высокой траве паслось её стадо, которое, как ни странно, состояло из матерых волков. Её голова была повернута к зрителям, а пряди темных волос, выбившиеся из прически, развевались на ветру. Не знаю, почему эта картина произвела на меня такое впечатление, но я довольно долго не мог оторвать от неё глаз, пока, наконец, тряхнув головой, не скинул странное наваждение.

Я осмотрел ванную, которая была под стать спальне и разложил в шкафу свои вещи. Взглянув на часы, я убедился, что до обеда осталось еще полчаса, а значит, у меня было время на то, чтобы принять душ. Милая старая леди своим басовитым голосом поведала нам, что хозяйка сейчас занята, но в три часа будет рада видеть нас за обедом, а потом постарается ответить на все интересующие нас вопросы. Я чувствовал — старуха не одобряет решения Патрисии разрешить нам остановиться в отеле, но вряд ли может что-то изменить, потому что не имеет права голоса.

Мне пришлось немного спустить воду, прежде чем ею стало можно мыться, так как поначалу из крана текла ржавая темно-коричневая жидкость. Я списал это досадное обстоятельство на старые трубы.

К трем часам я, чисто выбритый, переодетый и благоухающий свежестью, был готов к любым неприятностям, которые, несомненно, в изобилии ждали нас в этом месте.

Глава 4. Мистер Генри Говард Холмс

В коридоре я встретился с отцом и Димой. Они тоже успели привести себя в порядок, особенно это касалось брата. Он надел белую классическую рубашку (лучшую, что у него имелась) и черные брюки со стрелками. А ведь я прекрасно знал, как он ненавидит все, что не является джинсами! Я также обратил внимание на то, что он потратил немало времени на расчесывание своих светлых волос, которые сейчас были вполне аккуратно уложены, хотя обычно не поддавались никакому внешнему воздействию и беспорядочно торчали во все стороны, что придавало внешности брата разбойничий вид. Его голубые глаза возбужденно блестели, видимо, от предвкушения встречи с Патрисией Блэйд.

Забавно, что, будучи родными братьями, мы абсолютно не похожи внешне. Дима пошел в отца, тот тоже светловолос и коренаст, тогда как я — копия мамы. Она была высокой и худощавой, от неё мне достались темные волосы, карие глаза и еще, пожалуй, правильные черты лица, благодаря которым многие женщины считали меня красивым. Правда, плечи у меня такие же широкие, как у отца. Прибавьте к этому развитую долгими тренировками мускулатуру, и вы поймете, что я не выглядел хлюпиком рядом с широкими в кости отцом и братом.