Охотник на санги - [105]

У меня так ловко не получилось. Я оступился в холодную воду, намочил джинсы, чертыхнулся. Но все-таки добрался до нее, схватил за руки…

Она откинула голову мне на плечо.

– Снова жмуришься? – упрекнул я.

Сурок виновато вздохнула:

– Мне так легче верить, что это ты. А когда открываю глаза – вижу незнакомца. Но к вечеру я к тебе привыкну. Как всегда…

– Это я… я… – шепнул я в розовое ухо. – Считай, что я просто переоделся.

Уже две недели я безвылазно жил на Земле. Ведь если вернусь в Атхарту, придется отдать Самиру доступ.

Поначалу я беспечно эксплуатировал мою первую жертву три дня подряд. Потом заглянул в ту щель, куда я загнал его душу, и перепугался: там было пусто. Парень спятил. Управлять его телом стало тяжело – все равно что тащить мертвеца. Это случилось на ночь глядя, и я второпях искал на опустевших улицах хоть сколько-нибудь достойную замену. Не мог же я уложить в постель к Сурок бомжа или наркомана.

После этого я стал осторожнее и каждый день менял тела. Поутру я гнал таксиста на охоту за сменщиком. Меня не беспокоила судьба отработанного материала. Я бросал этих бедолаг прямо на улице, в полном беспамятстве: они не помнили, как провели предыдущий день. Ничего. Сходят в церковь или к психотерапевту – и все будет хорошо. Да и не мои это проблемы.

Сурок относилась к этому иначе. Это естественно, я был рад, что она не разделяет мой цинизм.

Однажды в самый неподходящий момент у меня прихватило сердце. Дохлый таксист попался. У меня были все шансы буквально умереть от любви. И я в ужасе требовал от Сурок валидол, нитроглицерин или что там принимают в таких случаях. Я страшно испугался. Умри сейчас мой таксист – и я мигом окажусь в Атхарте. И кто знает, смогу ли снова выбраться на Землю.

Когда приступ миновал и мы лежали рядышком, как пожилые супруги, Сурок спросила:

– А что происходит с человеком, когда ты в нем?

– Не знаю, – признался я. – Образно говоря, его душа забивается в уголок, пока я занимаю ее место. Больше ничего объяснить не могу.

– А много мертвых так ходит по Земле?

Ее вопрос меня обидел. Я возмущенно сказал:

– Послушай, что за мысли?! Много, мало… Не думаю, что много дураков, готовых убежать из рая ради девчонки.

Я демонстративно отвернулся к стене. Она меня тормошила, смеялась, целовала. Но потом снова спросила:

– Но с ними все будет в порядке?

– А что с ними сделается? Этот вот неудачный. А так – они у нас вкусно едят и пьют, гуляют на свежем воздухе и занимаются любовью с самыми красивыми женщинами на свете.

– Но это насилие, – настаивала она.

Я ответил резко:

– Так пусть расслабятся и получают удовольствие. Или ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, нет! – испуганно твердила она, осыпая меня поцелуями.

И я понял: скажи я Сурок, что мои таксисты умирают один за другим – она все равно продолжала бы жадно меня ласкать. Я был безумен – и сводил с ума ее. Что ж!. Невелика цена за мое ослепительное счастье!

Так вот что значит – жить полной жизнью… Чтобы каждая клетка кожи трепетала от прикосновения крыла бабочки. Чтобы слезы из глаз от глотка холодного пива. Чтобы голова кругом от запаха женщины. Оказывается, раньше я был слеп на все пять чувств. Только в юности иногда случались короткие прозрения… Стоило умереть, чтобы потом так воскреснуть!

Мы с Сурок взахлеб наслаждались друг другом. За пару дней мы наверстали все упущенные годы – и не остановились на достигнутом. Мы гуляли в пригородах, не замечая, как уходит лето. Если попадался таксист с машиной, мы сибаритствовали. Если нет – ехали в электричке. Мы говорили до хрипоты. Я рассказал ей всю свою жизнь в Атхарте – обстоятельно, до мелочей, словно диктовал мемуары. Рассказал и про Мишкина. Я не ревновал ее. В нашей любви существовали только двое – я и она. Все остальные – числа другого порядка. Вот почему у меня в голове зародилась мысль…

Впервые она мелькнула в конце сентября. Мы прочесывали очередной парк, дурачились, валялись на траве. Я разжился особенно красивым телом двадцатипятилетнего парня. Ася, смеясь, говорила, что ей неловко выходить на люди с таким молодым кавалером. А я утверждал, что никто и не заметит разницы в возрасте. Мы такая красивая пара!

В сентябре уже рано темнеет. Так приятно после долгой прогулки зажечь на кухне лампу с красным абажуром и пить чай… Но в тот день мы поступили иначе.

Мой таксист оказался обладателем не только приличного «мерса», но и содержательного бумажника. Может, папенькин сынок, может, удачливый молодой менеджер. Обычно мы гуляли за Асин счет. Сурок категорически отказывалась брать деньги у таксистов. Но в этот раз я ее уговорил. Ясное дело, деньги у парня не последние. И мы затоварились в супермаркете хорошим вином, ананасами, икрой, креветками – всякой всячиной без разбору. Ася еще купила две витые свечи. Мы накрыли стол в гостиной, она надела узкое черное платье… Она была так красива, что я не мог проглотить ни кусочка. И вдруг меня как громом ударило: рано или поздно этому придет Конец. И вот тогда наступит моя настоящая смерть…

– А неродившиеся дети попадают в Атхарту? – спросила Сурок.

– Нет, – грустно ответил я. – Чтобы преодолеть Темноту, надо осознавать себя. У всех это происходит в разном возрасте. В Хани-Дью мало детей, но я слышал о трехлетних малышах. Их с радостью берут в семьи, растят, потом учат в школах – все как на Земле. У нас вообще все как на Земле, и во многом даже лучше. Вот увидишь! – беспечно брякнул я.