Охотник на отморозков - [12]

— Какие «бультерьеры», кто это? — поинтересовался Шершень.

— Булики-то? — переспросила Лиза. — Это банда молодчиков Барина. Ну, для постороннего человека в нашем городе может показаться, что они как бы сами по себе безобразничают — дерутся, деньги отбирают. У них, как бы, крестный отец есть. Степа Глушитель, кличка у него такая, он шестерка Барина. На самом деле «бультерьерами», конечно, руководит Барин. Это его боевики и они в дело вступают, когда это интересов Барина касается. Мало ли какой рабочий или мастер возмутится, что платят мало или говорить будет по комбинату лишнее. Булики тут как тут. Надают по башке и забудешь как маму звали. Вырастил их Барин из шушеры подъездной, такой, как Сопля и Гантеля. Эти двое подрастут, и тоже пойдут в «бультерьеры». А чего бы им туда не пойти? Образования не нужно, работа не пыльная по кабакам, да по барам отираться. Да, и Барин им платит поболее, чем любому горному мастеру. Вот они и обнаглели.

— Хорошо бы на них посмотреть, — сказал Шершень.

— А чего на них смотреть? — пожала плечами Лиза, — дебилы как дебилы, ничего особенного. Конечно, обо всех бесчинствах Барина люди в городе знают, только говорить боятся. Да и чего зря языками чесать, ведь доказательств нет. Все слухи и сплетни! Пропадет какой-нибудь предприниматель, народ неделю это событие муссирует в кулуарах, предают из уст в уста, что, мол, Степа Глушитель его порешил по приказу Барина.

— Ну и жаргон у тебя, Лиза, — покачал головой Шершень, — «порешил», «замочил наглухо». Ты же интеллигентная девушка, а так выражаешься.

— У нас иначе нельзя, — ответила Лиза, — надо этим жаргоном владеть, чтобы с той же шпаной разговаривать. Так вот, случится что-нибудь в городе, люди говорят, говорят про это, а доказательств прямых нет. И забывают через неделю. И вот до всех этих тайн, покрытых мраком, Денис докопался. Столько информации наскреб, около тридцати мегабайт все это дело занимало. Там и документы текстовые, и фотографии, и даже звуковые файлы. Денис так увлекся, что Барина пару раз даже на пленку записал, когда тот возьми, да и ляпни чего-нибудь.

— А вы всей семьей об этом знали, — подсказал Шершень.

— Нет, не знали, — замотала головой Лиза, — мы никто не знали. Знала только Таня. Он ей доверял, она у нас молчунья. А когда его убили, она так плакала, плакала и все нам рассказала. Так что знают об этом только я, мама, папа и Таня. И теперь еще ты.

— И те, кто его убил, тоже знают, — добавил Шершень, — а где он хранил всю эту информацию?

— Хранил в своем ноутбуке, — ответила Лиза, — в электронном виде. А когда его убили, ноутбук исчез. Казалось бы, зачем ноутбук алкашу, который его зарезал?

— Продать, — предположил Шершень.

— Тогда бы ноутбук быстро нашли, — ответила Лиза, — ну, подумай, кому нужен ноутбук в этом городе? Здесь все, что воруется, азербайджанцы скупают. Поэтому найти все ворованное проще простого, было бы желание. Но его не нашли! А после убийства, на другой день, нас никого дома не было. Так дверь в квартиру выбили и перерыли все вверх дном. Искали не оставил ли он где-нибудь еще какие-нибудь документы. От этого у нас вся квартира переломана и мебель. Помнишь, я тебе говорила, что потом объясню почему. Вот поэтому. Кто-то тут у нас хорошо порылся. Искали компакт диск с информацией.

— И что, нашли?

— Я откуда знаю, нашли или нет, — пожала плечами Лиза, — нам тогда Таня еще ничего не рассказала. Так страшно было тогда! Если бы даже что-то и оставалось бы, то мы бы сами отдали, потому что эти гады ни перед чем не остановятся!

— Если ты говоришь, что Таня вам все после смерти Дениса рассказала, — спросил Шершень, — то почему твой отец еще при жизни просил его не лезть в комбинатовские передряги.

— А потому что Денис перед самой смертью часто стал хвастаться, угрожать, что скоро он разоблачит всю эту шайку, — ответила Лиза, — вечерами дома частенько критиковал Барина и всех его приспешников. Батя обычно спорил с ним, а что батя может знать, он обычный работяга. А Денис ему доказывал, что и зарплата у них воруется, и обманывают их. А батя, словно святой. Денис очень неосторожен стал на язык последнее время.

— Видимо где-то еще сболтнул кроме дома, — предположил Шершень.

— Может быть, — согласилась Лиза, — а может, и следили за ним. Он же сидел в архивах, копался в документах, которые к его работе юриста никак не подходили. А у Барина сто рук тысяча ушей. Теперь уже не восстановить, как все было.

— А может быть, попробовать? — предложил Шершень.

— Ага, чтобы и нас с тобой нашли в парке с ножами в спинах, — ответила Лиза, — нет уж, как-нибудь без меня!

В это время дверь на кухню медленно приоткрылась и заглянула мама Лизы.

— Пора спать, ребята, — сказала она, — завтра выходной, суббота, завтра и поболтаете. А теперь давайте-ка спать.

Шершень и Лиза спорить с хозяйкой дома не стали. Лиза ушла спать к сестре, а Шершень пошел в комнату девушки. Как он и ожидал, комната, само собой разумеется, была оклеена плакатами разнообразных молодежных групп, преимущественно революционно роковых. Был и один плакат Филиппа Киркорова, который использовался, судя по дырам на лице, как мишень для игры в дартс или метания перочинного ножика. На столе валом были навалены книги самой разнообразной тематики, но внимание Шершня привлекла явно местного выпуска газетенка под названием «Комбинатовский рабочий».