Охотник - [6]

— Мы это уже обсуждали, Scuro.

— Да-да, я знаю.

— Хорошо. А теперь расскажи мне, почему ты не спишь так поздно. Я знаю, что ты устала, потому что вижу тени под твоими глазами. Росси все еще на улице?

Я покачала головой:

— Он вернулся после того, как, вероятно, не нашел еды. — И они еще рассказывают, что кошки приносят домой мертвых птичек, чтобы накормить нас. Единственный раз, когда мой кот что-то принес, был, когда он стащил с кухонного стола лосося и решил сожрать его у моих ног.

— Жалкое оправдание для кота. — Дариен откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. — Так что случилось?

— Боже, ты как собака с костью, да?

— Да, потому что ты скрываешь что-то от меня только тогда, когда это что-то плохое, поэтому я знаю, что это плохо.

— Кто тебе сказал, что я скрываю что-то от тебя?

Ответом мне были приподнятые брови.

— Ты не должен так делать, — сказала ему. — Это добавит тебе новых морщин. — Что было глупостью, так как у этого пятидесятилетнего мужчины была всего одна глубокая морщина.

— Мы вместе, — он соединил наши пальцы, — чтобы бороться.

Я тяжело вздохнула и закатила глаза.

— Гайдж приходил сегодня.

— Ты, наконец, решила пойти на свидание с бедным парнем? Он тоскует не первый год.

— Дариен… Нет. И он не тоскует, он мой лучший друг. Просто меня напрягает его непредсказуемая физиологическая реакция на меня. — Этот разговор был бы неловким, но Дариен всегда настаивал, что он «веселый дядя», а не отец, поэтому решил уточнить.

— Только физиологическая? — спросил он, вздернув бровь.

— Ну, — сдалась я, — возможно, физиологическая не все время. — Иногда я думаю, что это случайный стояк. Зависит от того, что я надену. К счастью, сегодня был очень жаркий день, но не это сорвало его планы.

— Ладно, раз это не была попытка пригласить тебя на свидание, тогда что произошло?

Медленно облизнула пересохшие губы. Я почувствовала, как они потрескались, когда язык скользнул по нижней губе.

— Ты в курсе, что Анджело ездил в Чикаго на прошлой неделе?

Дариен сел прямо, а нога опустилась на пол. Это произошло мгновенно, и я знала, что он весь обратился в слух.

— Да.

Я сжала руки, но потом заставила себя притормозить и положила их на колени. Столкнулась с взглядом его темно-карих глаз, отозвавшимся страхом в животе.

— Он слышал, как Consigliere Джино разговаривал с советником моего отца.

Его кулаки сжались.

— Продолжай.

— Он услышал не очень много, но отец считает, что я жива.

Дариен прикрыл глаза и потер переносицу.

— Когда он это услышал? И это все?

— Да.

— Армо должен был нам сообщить, — сказал он, имея в виду отца Анджело и Гайджа. — Сразу.

— Знаю. Я сказала Гайджу об этом перед его уходом, но он лишь пожал плечами и ответил, что говорил отцу то же самое. Только когда понял, что тот нам так и не позвонил, тогда и приехал. — Я убрала волосы за ухо. — Что нам делать?

Он глубоко вздохнул, все еще потирая переносицу, и наклонился вперед. Его локти опирались на колени, а взгляд был направлен на меня.

— Посмотрим, что мы сможем еще разузнать. Не каждый в клане Романо всецело верен твоему отцу, Эдди. Ради своей безопасности они остаются с ним, но благодаря этому и я могу защищать тебя.

— Значит, ты сможешь узнать, каков план моего отца?

— Не обязательно, — он вздохнул. — Если бы это было общеизвестно семье, я бы уже был в курсе. Попытаюсь выяснить, но, похоже, эту информацию твой отец решил пока не афишировать.

— Потому что они уверены, что я мертва, — сказала мягко, — а если это не так, то ему будут задавать вопросы.

— Точно. А если начнут задавать вопросы, то его время как Дона закончится.

— Хорошо. Он и не должен им быть, черт возьми!

— Знаю, bambina,³ — Дариен встал и подошел ко мне. Он поцеловал меня в макушку и отвернулся. — Не ложись слишком поздно. У тебя занятия в восемь.

— Я знаю, — улыбнулась в ответ.

Он подошел к двери и снова посмотрел на меня.

— Ты будешь в безопасности, Адриана. Я обещаю тебе.

— Знаю, — повторила, все еще улыбаясь.

Я надеялась на это.

Глава 2. Хантер

Дождь забарабанил в окно, когда машина выехала на дорогу по направлению к Хэмптону. Тревога сжимала мои внутренности последние двадцать четыре часа, с тех пор как до меня дошли слухи.

Адриана Романо жива.

Я был уверен, что либо сам к чертям теряю рассудок, либо те, кто распускал сплетни. Не было ни единого шанса, что до сих пор она могла быть живой. Она погибла в автокатастрофе с Александрией в тринадцать лет, мне тогда было пятнадцать. Твою мать, я помню, как мне это сказали. Я помню, как осознал, что она мертва.

Я ходил на эти гребаные похороны! Я выплакал свое разбитое сердце над ее бело-золотым гробом.

И для чего? Чтобы десять лет спустя узнать, что она, возможно, жива?

Меня разрывали изнутри сильнейшие эмоции. Мне хотелось впечатать кулак в стену, чтобы увидеть, как посыплется штукатурка, и в то же время желал послать всех к черту, чтобы реветь в одиночестве как сучка.

Десять лет.

Десять, мать вашу, лет!

Энцио Романо. Мой босс, ее отец, крестный отец семьи Романо. Теперь эти мысли крутились у меня в голове: ведь был чертов шанс, что он врал сквозь зубы, когда сообщал нам, что она мертва. Я помню его слезы, как на собрании он изо всех сил выдавливал из себя каждое слово — будто вытягивал паутину ужасной лжи. Как он всхлипывал, описывая аварию Дариена.