Охотник - [3]

На следующий день после нашего прибытия в Калифорнию, спасаясь от прошлой жизни в Нью-Йорке, Дариен с головой ушел в работу, чтобы защитить меня. Как представительница семьи мафиози Романо, мама смогла утаить достаточную сумму денег, на которую мы позволили себе купить этот дом и жить скрываясь. Дариен быстро стал одним из самых востребованных охранников в Лос-Анжелесе. Свою внешность он маскировал, коротко сбривая волосы и никогда не выходя из дома без солнцезащитных очков. Мама также настояла на нашем с ней преображении. Она покрасила волосы, подстригла мои и заставляла подрезать их до тех пор, пока в шестнадцать лет я не решила, что не хочу больше прятаться.

Она не была глупой, так же как и я. Мы обе понимали, что отец найдет нас. Это лишь вопрос времени. Независимо от того, будет ли семья Лос-Анжелеса укрывать нас, или нет. Очевидно, денег моей матери, которыми она ежемесячно снабжала всех, было достаточно, чтобы общество игнорировало наше существование.

Я поражена, что мы прожили десять лет. Ну… я прожила.

Я перестала думать о матери, когда Росси громко замяукал. Видимо, я игнорировала его, погрузившись в свои мысли. Ничего нового. Я посмотрела под ноги, но кота там не было, что означало только одно. Он мяукал не на меня… Скорее всего, тому виной птица или, может быть, снова тунец у соседей.

Я потянулась и открыла кухонное окно. Росси выскочил, бесшумно приземлившись лапами на траву, а затем запрыгнул на каменную ограду. Могу поклясться, в прошлой жизни он был тигром. Кошачьи задние лапы, кажется, сделаны из пружин.

Со вздохом я взяла миску, дочиста вылизанную после тунца, и положила в посудомоечную машину. Чем старше становилась, тем больше мои мысли возвращались к прошлой жизни. В тот день, когда покидала Нью-Йорк, я дала себе слово и собиралась его сдержать… До тех пор, пока не осознала, каковы будут последствия.

Покинуть Калифорнию и пересечь всю страну до Нью-Йорка. Найти в Хэмптоне дом отца, в котором тот счастливо жил… который раньше был и моим тоже… И убить его. Это была краткая версия. Придуманная мною более длинная — гораздо кровавей предыдущей.

Этого так и не произошло. Я осталась здесь, в Калифорнии, боясь, что, рассказав все Дариену, окажусь под замком, а это последнее, чего бы мне хотелось. Моя жизнь и так достаточно безопасна и ограничивается посещением университета и продуктового магазина.

Ах да, нельзя забывать о регулярных встречах с высшими представителями семьи Лос-Анжелеса. Как еще сохранить мое существование в секрете? Со смертью матери обязанность по защите меня легла на… меня. Встречи проходят один раз в несколько месяцев и состоят в том, чтобы оплатить их молчание до следующего взноса и получить информацию о том, знает ли обо мне отец или нет.

То, что они защищали меня, не означало, что другие семьи поступали так же.

Было достаточно сложно в одиночку делать все необходимое. А потому я почти не пряталась. Единственной причиной, почему до сих пор на крыше нашего дома в Калабасасе не висела неоновая вывеска, оповещающая о моем существовании, было обещание, данное маме, сделать все возможное, дабы оставаться в безопасности до тех пор, пока не придет время мести.

Вот почему единственным моим другом помимо Дариена — и, конечно же, Росси — стал Гайдж Понтарелли, второй сын главы семьи Лос-Анжелеса. Его брат, Анджело, был тенью отца, а Гайдж развлекал меня, как ему и полагалось.

По факту, деньги, которые я регулярно платила их отцу, не гарантировали мою безопасность. Я могла бы разрушить его семью в одно мгновение, если бы рискнула найти свою.

Этот день близился.

Мой телефон зажужжал на столешнице, и я взяла его в руки. Имя Гайджа мелькнуло на экране новым сообщением, и я нажала «Прочитать».

Гайдж: «Чао, красотка. Открой эту чертову дверь».

Я громко рассмеялась, положила трубку и направилась к входной двери. Наш жилой комплекс был закрытым, но Гайдж уже стоял у подъездных ворот, и я редко знала заранее о его намерении приехать, если только он... Ну, если я не звонила ему первой. Обычно так он и появлялся: внезапно.

Я рассмотрела в дверной глазок своего грубоватого друга. Его прическа выглядела так, будто он пережил десять сеансов на электрическом стуле, в общем-то, как всегда, но в остальном его внешность была безукоризненна — мягкие карие глаза, очерченные скулы, чувственные губы.

Я нажала на кнопку домофона.

— Кто там?

— Покусай меня, Эдди, — он ударил кулаком по двери. — Впусти меня. Я превращаюсь в гребаный помидор.

Закатив глаза, я открыла дверь и отвернулась, не дожидаясь, пока он последует за мной.

— Ага, помидор. Это под твоей-то толстой итальянской шкурой?

— Ты ранишь меня, детка.

Я бросила взгляд через плечо на его ухмыляющееся лицо:

— Чего ты хочешь, Понтарелли?

— Ты знаешь, — начал он, — я хочу кофе.

Он обнял меня за плечи и потащил в сторону кухни.

— Будь паинькой.

— Или ты можешь поцеловать мою задницу и сделать свой чертов кофе сам. — Я скинула его руки с себя и достала бутылку воды из холодильника. — Разве ты не должен... Ну, не знаю, заниматься чем-то более важным сегодня?

— О, например, работать? — он взметнул брови, увлекшись кофе-машиной. — Да, вероятно. Хотя папа наверняка решил, что Анджело все сделает сам.