Охотницы за мужьями - [11]

Но едва они справились с едой, как снова прозвучал рожок, означавший сигнал к отправлению.

Последующие остановки предназначались только для смены лошадей, и пассажирам уже негде было подкрепиться, пока они не достигнут Лестера, где остановятся на ночлег.

Андрина смежила веки, пытаясь задремать, но лошади пустились в галоп, карета раскачивалась из стороны в сторону на дорожных ухабах, и тут же ребенок возобновил свое хныканье, перемежаемое истошными воплями.

Едва они успели отъехать на пару миль, как фермерша вновь откинула покрывало со своей корзинки с провизией, и одуряющий запах лука ударил всем в ноздри.

Для фермерши лук, вероятно, был любимой едой, и она не обращала внимания, как морщатся от отвращения ее соседи.

Андрине не давало заснуть не только неприятное соседство, но и раздумья о проблемах, ожидающих ее по прибытии в Лондон.

Одно дело — делиться с сестрами своими планами и выглядеть перед ними уверенной в себе, и совершенное иное — представляться какому-то неизвестному герцогу и стараться убедить его, что три дочери давно забытого им приятеля и их будущее замужество есть прямая его забота.

«Может быть, мне все-таки стоило взять Черил с собой? — размышляла Андрина. — Ведь как бы стар ни был герцог, но если не совсем ослеп, то был бы наверняка поражен до глубины души красотой Черил».

Однако у Андрины насчет этого были сомнения, ведь Черил настолько робка, что от нее было бы мало пользы в подобных сложных обстоятельствах.

Если герцог начнет возражать и откажется поступить так, как его просят, Черил мгновенно замкнется в себе, испугается, тут же капитулирует и примет его отказ как должное, без всякой борьбы.

А Андрина чувствовала в себе силы протестовать, спорить, умолять — пусть даже на коленях, — пока не добьется своего.

«Я не должна принимать во внимание свои чувства, как бы меня ни унижали, — мысленно говорила она себе. — Если он сочтет меня навязчивой, пусть так. Если он назовет меня попрошайкой, я проглочу оскорбление и ни капли не расстроюсь. Главное, чтобы он согласился…»

В конце дня разразилась настоящая буря — дождь хлестал в закрытые окна, так что за ними не было ничего видно.

Как все-таки повезло Андрине, что она нашла себе место внутри дилижанса.

«Это добрый знак, — подумала она, — это рука Господня!»

Тем, кто ехал наверху, было несладко.

Когда стали сгущаться сумерки, Андрина, как, наверное, и все прочие пассажиры, начала подумывать об обеде.

Обычно пассажиры дилижансов обедали в шесть часов вечера, но только в половине восьмого лошади дотащили карету до большого придорожного трактира на окраине Лестера.

Андрина почувствовала, как онемело все ее тело, когда она с трудом спустилась по лесенке из кареты, держа в руках свой драгоценный саквояж.

Девушка с наслаждением вдохнула свежий воздух после жуткой атмосферы, царившей внутри дилижанса, где смешивалось все: запахи мокрой одежды, лука, испарений человеческих тел.

Она наслаждалась и тишиной, особенно приятной после криков младенца.

Служанка, в накинутом от дождя плаще с капюшоном, провела ее внутрь трактира и молча указала на лестницу, ведущую на второй этаж, где самые худшие комнаты были приготовлены для пассажиров почтового дилижанса.

Пока путешественники шли по длинному коридору и взбирались по крутой лестнице, Андрина слышала громкий хохот и говор множества голосов, доносящиеся из трактира и обеденного зала.

— Кажется, у вас здесь переполнено, — вежливо обратилась она к служанке.

— Так всегда бывает во время ежегодных скачек, мисс. В эти дни наша коробочка полным-полна и нет даже уголка, где могла бы спрятаться маленькая мышка.

Андрина сочувственно улыбнулась:

— Значит, на вас взваливается дополнительная работа. Приходится, наверное, здорово крутиться.

— Зато местные сквайры и приезжие джентльмены щедры на чаевые, — откликнулась девушка, — поэтому мне грех жаловаться. Но по правде сказать, мисс, я не чувствую под собой ног и мечтаю только о том, чтобы добраться до постели.

— Не сомневаюсь, что это так, — сказала Андрина. — Но прежде чем заснуть, попробуйте насыпать немного горчицы в горячую воду и попарьте ноги. Это помогает.

— Неужели? Мне это не приходило в голову! — воскликнула девушка. — Спасибо вам, мисс. Я воспользуюсь вашим советом.

Вероятно, из-за того, что Андрина так дружелюбно поговорила со служанкой, девушка отвела ей маленькую комнатку на чердаке, где путешественница могла провести ночь в уединении.

Толстая фермерша и женщина с плачущим ребенком получили в свое распоряжение двойной номер через стенку от комнаты Андрины.

Андрина была счастлива, что ей не пришлось делить ночлег в обществе одной из своих спутниц.

Она с наслаждением сняла с себя запыленное платье и повесила на крючок, вбитый в дверь.

Затем девушка умылась и переоделась в платье, которое обычно носила дома. Оно было приятного темно-красного оттенка с кружевным воротничком и такой же обшивкой на пышных, доходящих до локтя рукавах.

Хотя оно не было модным, на что ей часто указывала Шарон, Андрину это не заботило — оно было уютным и удобным.

Расчесав волосы, она спустилась вниз, испытывая сильный голод. Она признавалась себе с усмешкой, что готова съесть целого быка.