Охота за призраком - [2]
Вторая версия выглядела несколько иначе, но от первой отличалась единственно тем, что будто бы за сети рыбаков схлестнулись две шайки жуликов. В разборке стороны понесли потери. Одного из погибших поймали неводом. Ни жулики, ни охранники пока не установлены.
Начальник милиции тут же по получении сообщения проинформировал недавно назначенного в район первого секретаря райкома партии. Тот с ходу доложил Боронину в обком. «Сам» поднял на ноги областное начальство милиции и прокуратуры, что делал весьма редко, если ни в исключительных случаях. Заострил — путина набирает темпы, необходимо тщательно разобраться, найти виновных и обязательно пресечь любые попытки тормозить лов рыбы, надо оберечь рыбаков от всякого жулья и бандитов. Тем более, колхоз один из передовых рыбацких хозяйств, да и в области не из последних. Председатель колхоза — член обкома КПСС, ему следует оказать содействие.
Среди нашедшихся тут же комментаторов злые языки судачили, — новый и молодой секретарь райкома, хотя и был только назначен на должность, сумел враз привлечь к себе внимание «самого». Даже худую весть сообразил использовать с выгодой. Если убитый — жулик, а скорее всего, так оно и есть, секретарь уже замолвил словечко в защиту колхозного добра и члена обкома.
Ковшов помнил председателя колхоза. Он попытался отыскать его среди лиц, рассаживающихся на скамьях за большим столом. К своему удивлению, заметил рядом с Каримовым второго секретаря райкома партии, отвечающего за сельское хозяйство, ну и, естественно, за рыбодобычу в районе, но найти того, кого искал, не смог. Не таков был председатель колхоза, чтобы оказаться незамеченным, к скромным и застенчивым он никогда не относился, следовательно, его здесь попросту не было.
Между тем Зинина, устроившись поближе к прокурору области и разложив на столе блокноты, уже подавала знаки поторапливаться, кивая на занятое ему рядом с собой место. Ковшов отсалютовал вежливым отказом, он предпочёл соседство с местными оперативниками, которых представлял вездесущий Квашнин и невозмутимый аксакал районной уголовки майор Камиев. Опытный народ, они засели на вторые ряды, подальше от начальства.
Игорушкин, хмуро оглядывая рассаживающуюся и галдящую публику, кивал едва заметно знакомым, занятное любопытство мелькнуло у него, когда среди милицейских мундиров он остановился на Ковшове.
Даленко попытался поднять Каримова для доклада, но прокурор остановил его коротким жестом, расслабил чёрный галстук, жёстко стягивающий воротник белоснежной рубашки на его крепкой шее, и ещё раз оглядел сидящих за столом. Китель сковывал генералу его могучее тело, он повёл плечами, словно желая высвободиться. Зал был мал, а аудитории не так много, чтобы этот откровенный жест скованного гиганта остался незамеченным для всех. Слабонервные прижали головы в предчувствии треска рвущейся ткани кителя, но услышали глухой раздражённый рык прокурора:
— Я думаю, Маркел Тарасович начнёт, — тяжёло глядя исподлобья, выдавил из себя Игорушкин, — а начальник милиции дополнит при надобности. А, Маркел Тарасович?
И Боброва мгновенно подбросило вверх. Ковшову почему-то стало его жаль. Он, извинившись, потеснил впередисидящего соседа, выложил на стол фотоаппарат, вручённый ему в поездку криминалистом, но стол оказался совершенно пустым, даже Зинина невесть когда успела спрятать с его поверхности свои яркие блокнотики и застыла, поедая глазами прокурора области. Ковшов автоматически торопливо убрал фотоаппарат со стола на колени и легонько ткнул Квашнина:
— Где твои-то? Что-то никого из уголовки не вижу.
— Пока начальство в Филях совет держать будет, мои отпашут и отсеются, — с улыбкой шепнул ему капитан.
— Ну-ну. Посмотрим, что соберут.
— К концу совещания все и соберутся. Хочешь поучаствовать и послушать?
— Если начальники отпустят, не откажусь.
— В новом качестве, Данила Павлович, нескольким господам служить приходиться?
— Служим мы все, Пётр Иванович, одному господину, его величеству закону. Учил, учил я тебя, капитан, но, видно, быстро мои уроки из твоей головы выветриваются.
Так, беззлобно переругиваясь, коротали они время, дожидаясь начала совещания.
Между тем нехорошая тишина нависла над столом.
Ковшов силился понять, что значит в поведении Игорушкина эта столь заметная напускная жёсткость. Неужели прокурор решил спустить гнев за совершённое убийство, упрёки и поучения, выслушанные и проглоченные от партийного бонзы, на своего подчинённого? И сделать это в присутствии милиционеров, младших и по должности, и по званию! Показать, что он может быть жестче и круче своего коллеги милицейского, карать страшнее, нежели сам прославившейся этим комиссар!
Игорушкин, дожидаясь доклада от собиравшегося с мыслями и нервами Боброва, снова заскользил пустыми глазами по сидящим за столом. Кто-то обронил карандаш или ручку, предмет гулко ударился об пол. Никто не пошевелился. Ковшов ждал, когда Игорушкин упрётся взглядом в него, дождался и на этот раз не опустил глаз.
