Охота. Я и военные преступники - [154]

Однако 28 ноября мне позвонили из Госдепартамента и сообщили, что во время перелета президента из Вашингтона в Ригу Джордж Буш решил изменить позицию США. Мы узнали, что его администрация получила письмо от президента Сербии Бориса Тадича с просьбой о принятии страны в программу «Партнерство ради мира», поскольку это повысит шансы прозападно настроенных сербских политиков на предстоящих выборах. Несмотря на сопротивление некоторых стран-членов НАТО, в том числе и Нидерландов, НАТО решила открыть двери для Сербии, заявив при этом, что альянс подтверждает верность «ценностям и принципам», сформулированным в документах программы, ожидает от Сербии полного сотрудничества с трибуналом и будет контролировать исполнение этих обязательств.

Подобные известия меня не обрадовали. Я заявила, что ни НАТО, ни США не консультировались с трибуналом с целью оценки характера и степени сотрудничества Белграда. Решение НАТО стало для нас неприятным сюрпризом. Кроме того, я заявила, что данное решение можно расценивать, как вознаграждение за отказ Сербии сотрудничать с трибуналом. Однако администрация Буша решила, что прием в семью НАТО режима, который защищает Младича, обвиненного в убийстве почти 8 тысяч пленных мусульманских мужчин и мальчиков, не говоря уже о других обвинениях, вполне соответствует «ценностям и принципам» этой организации.

Товарищ прокурора Дэвид Толберт и мой политический советник Жан-Даниэль Руш через несколько недель после этого события посетили Вашингтон. У члена Совета по национальной безопасности они поинтересовались, почему США решили ослабить давление на сербов. «Мы продолжаем оказывать давление, — ответил этот человек. — Мы способны влиять на европейцев. Мы можем приказать Европе сохранять твердость и обсуждать вопрос сотрудничества с трибуналом на всех переговорах». Он подтвердил, что изменение политики было направлено на улучшение положения Тадича на выборах. Мы считали, что подобный подход в корне неверен. Новая политика США, по нашему мнению, пойдет на пользу лишь противникам Тадича: Коштунице и правым лидерам, сторонникам политики отказа от сотрудничества и выжидания того момента, когда международное сообщество забудет о резне в Сребренице. Последовавшие события подтвердили нашу правоту. После изменения позиции Вашингтона лидирующую позицию в опросах общественного мнения занял Коштуница, а не Тадич, и США потеряли возможность оказывать давление на Сербию. Коштуница с радостью принял манну небесную. Он заявил, что членство в программе «Партнерство ради мира» пойдет на пользу Сербии, поможет укрепить отношения страны с Западом и даже сохранить контроль над Косово. Вот этого-то Вашингтон не желал: США были явно заинтересованы в решении данного вопроса в интересах албанцев, что позволило бы перевести американские войска в более важные в стратегическом отношении районы, то есть в Ирак и Афганистан. Теперь американцы тянули за совершенно бесполезные ниточки, а Коштуница решил разыграть в Косово русскую карту, и сделал это.

Решению Вашингтона об участии Сербии в программе «Партнерство ради мира» было всего несколько часов, а мы уже заметили, что и Евросоюз смягчил свою позицию относительно сотрудничества страны с трибуналом. 28 ноября 2006 года, именно в тот день, когда Джордж Буш в воздухе изменил свое решение, в Гаагу прибыл политический руководитель британского министерства иностранных дел, Джон Соэр. В начале нашей встречи Соэр заверил меня в том, что Британия, разумеется, остается самым верным и надежным сторонником трибунала в Евросоюзе. Разногласия между прокурорской службой и британским правительством носят исключительно тактический характер и не связаны с конечными целями.

— Давайте поговорим о Сербии, — сказал Соэр. — Согласен, этот вопрос всем давно наскучил. На политическом уровне они ничего не сделали. Но разведывательные службы стали более эффективно сотрудничать с нами, и мы считаем это прогрессом.

— Это движение, а не прогресс, — перебила я.

Соэр спросил, как Евросоюзу продолжать требовать от Сербии сотрудничества с трибуналом в качестве основного условия переговоров по стабилизации и ассоциации, если США изменили свою позицию: «Соединенные Штаты решили принять их в программу «Партнерство ради мира». Премьер-министру Блэру будет очень сложно отстаивать свою позицию в одиночестве».

Я поинтересовалась, почему же Блэру придется действовать в одиночестве, если Нидерланды, миротворческие силы которых были свидетелями падения Сребреницы, твердо поддерживают трибунал. Я подумала: «Значит, голландцы могут оставаться в одиночестве. Французы и бельгийцы нас поддерживают. Почему же Блэр не может к ним присоединиться?»

Соэр сказал, что нам нужно быть готовыми к атакам со стороны Италии, Испании, Венгрии, Австрии и Греции. Эти страны были самыми ярыми сторонниками Сербии в Евросоюзе. Они могли настаивать на возобновлении переговоров по стабилизации и ассоциации. «Нам нужно вести умную игру, — сказал Соэр, но тут же дал мне понять, что Великобритания может прекратить борьбу. — Нам хотелось бы вовлечь сербов в «цикл сотрудничества». В таком случае, если будет проявлена политическая воля, и будут замечены позитивные признаки прогресса,