Охота Сорни-Най - [24]

Рая, плотная коренастая девушка, что называется, неладно скроенная, но крепко сшитая, улыбнулась и покачала головой. Она шила решительными крупными стежками, гораздо быстрее Любы. Люба мечтательно посмотрела на подругу и призналась:

— А мне нравится. Я, Райка, влюбилась, представляешь?

Рая насторожилась. Весь курс знал, что Люба нравится Егору Дятлову. Хотя тот и не показывал своих чувств. Просто молодые люди интуитивно чувствуют взаимное притяжение двоих. Или — влечение одного… Зачастую еще до того, как сами влюбленные догадаются о своем чувстве. Рая хранила свою маленькую тайну глубоко в душе: ей очень, очень нравился Егор! Он был ее идеалом: светловолосый, высокий викинг с ясными умными глазами, такой целеустремленный, смелый и сильный. Рая отдала бы все на свете, включая свою девственность, чтобы добиться его любви. Но она прекрасно знала о собственной непривлекательности: коротконогая, полная, без намека на талию, с угрями на лице… Волосы Раи были тусклого серого цвета, брови — широкие и кустистые, а маленькие глазки почти не имели ресниц. Напрасно Рая плевала в коробочку с тушью “Ленинград”, густо намазывая реснички черной жижей; напрасно обсыпала блестящее угреватое лицо пудрой “Белый лебедь”, мазала губы помадой в золоченом футлярчике — все косметические ухищрения приводили только к тому, что некрасивость девушки проявлялась еще четче, еще ярче и безжалостней.

Райка была дочерью лысого пузатого бухгалтера и продавщицы из винного отдела, тети Мани, как ее привыкли кликать во дворе их старого дома на одной из тенистых окраинных улиц. Тетя Маня в свое время приехала из деревни, жила в няньках, в прислугах-домработницах, потом закончила курсы и стала трудиться продавцом, что, по ее крестьянским понятиям, соответствовало пику Коммунизма в карьере. Годы шли к тридцати, неимоверными трудами, жестокой экономией и усердием, а кое-где и хитростью, мелким обманом покупателей Маня сколотила себе приданое: швейную машинку, никелированную кровать, отличный шифоньер, буфет, радиолу, пошила мутоновую шубу и огляделась в поисках жениха. И жених отыскался, словно ждал ее — тихий, ответственный бухгалтер в синих сатиновых нарукавниках, с заметной лысиной и добрыми глазками за толстыми стеклами очков. Маня вышла замуж со всей возможной помпой, отослав несколько фотокарточек в родную деревню Дулино, на зависть нищим колхозникам. Шикарная толстая Маня в крепдешиновом платье, с ярко намалеванными губами и щеками смотрелась снежной бабой, счастливой и решительной. У пары сразу родилась дочь, Рая, которую мать начала откармливать с крестьянским усердием.

— Кушай, доча! — увещевали Раю мама и папа.

Даже в голодные военные годы слышались эти слова в полуподвальной квартирке на углу двух тихих улиц. Правда, еда стала качеством похуже, да и количество уменьшилось, но родители готовы были весь свой паек отдать обожаемой дочке. Варили картошку в мундире, кашу на воде, на черном рынке покупали молоко и яйца, продавая папины костюмы и часы… Продали швейную машинку, мамино пальто с лисой и много других вещей, накопленных за счастливые мирные годы. И снова звучало на кухне в два любящих голоса:

— Кушай, доча!

Рая крутила обруч, делала утомительные спортивные упражнения, прыгала, бегала, в конце концов записалась в спортивную секцию при школе. У нее оказался упорный характер, и хотя сначала она часто была объектом насмешек, ей удалось добиться хороших результатов. Раина фотография появилась на Доске почета института именно за призовое место в соревнованиях по лыжному бегу. Первым в ряду портретов улыбался милой улыбкой Егор Дятлов…

Рая надеялась, что ее верность, преданность, трудолюбие заменят ей красоту, но по ночам иногда плакала, уткнувшись в подушку. Никто, к счастью, не догадывался о страданиях смелой и упорной комсомолки Портновой, всегда первой выступавшей на собраниях, всегда первой приходившей к лыжному финишу, всегда первой идущей на экзамен к злющему доценту… А Рая потянулась к стройной и небесно-красивой Любе Дубининой, которая была ее полной противоположностью внешне и внутренне. Нет, они обе были обычными советскими девушками, которые не сомневались в том, что живут в лучшей стране мира; они разделяли одни и те же взгляды и убеждения, которые разделяла в подавляющем большинстве вся молодежь Советского Союза. Но тихая, мягкая Люба была антиподом решительной, активной Раи, которая играла в их отношениях главную роль.

Девушки были очень привязаны друг к другу. Но в душе у Раи не всегда царил покой; ее часто мучило чувство острой зависти к подруге. “Почему так? — размышляла Рая, ворочаясь на пуховой перине, заботливо взбитой мамой. — Ведь человек не получает красоту за свои заслуги или победы. Одним дается все, а другим — ничего. Я более смелая. Я больше стараюсь… А Любке все дано сразу, и Егор так смотрит на нее! Это несправедливо!” Иногда в тяжелые минуты Райка в душе желала подруге стать хоть на день такой же, как она — нелепой, коренастой, с толстыми ляжками, которые приходится скрывать под широкой юбкой… И чтобы кожа на Любкином лице зацвела прыщами, красными пятнами, а волосы посерели и засалились. Потом Рае было стыдно за свои плохие мыли, и она еще нежнее относилась к Любе, которую по-своему очень любила. Но Егора Дятлова она никак не могла ей простить. Даже не его интерес, а то, что гадкая Любка упорно не замечала его чувств. Рая даже хотела решительно поговорить с подругой, указать той на недопустимость подобного поведения и посоветовалась с мамой. Мать внимательно выслушала разгоряченную дочь, подумала и дала ценный и практичный совет: