Охота на Роммеля - [43]
— А что, если они не смогут двигаться дальше? — спросил я у Панча.
— Смогут.
В 11:11 мы перевалили через подъем и, наконец, заметили ручей. Когда наши три грузовика и джип подкатили к берегу, патрули Джейка и Ника уже устроились на привал для полуденной сиесты. После долгой тряски все болты и гайки в машинах дребезжали; каждая заклепка стремилась выпрыгнуть из дырки; а рулевые колонки ходили ходуном, словно пестики. Прежде чем вставить их на место, ремонтнику Дюррансу пришлось ждать, пока они ни остынут. Он сказал, что, если стучать молотком по горячему железу, колонки будут гнуться, как ириски.
Пока мы подъезжали к ручью, я осмотрелся по сторонам. Местечко Аин-Далла имело нулевую популяцию. Оно представляло собой маленький оазис, с несколькими финиковыми пальмами. На середине откоса песчаного холма торчала шестидюймовая труба, из которой лилась чудесная холодная вода. Она втекала в искрившийся у подножья пруд, чьи берега и дно были укреплены расплющенными канистрами. Дюжина парней собралась у воды, чтобы поскоблить черепа и принять так называемую «баньку шлюхи». Патрули рассредоточились на случай воздушной атаки. Каждая группа организовала свой полуденный лагерь. Люди приканчивали запас свежих фруктов. Панч напомнил, что это последний водоем на нашем пути. Он посоветовал мне побриться и помыться, так как другого подобного шанса нам придется ждать очень долго. Десятитонный бензовоз, сопровождавший нас, раздал последние запасы топлива и направился обратно в Файюм. Стэндадж и Олифант начали готовить нашу лежку под грузовиком, а мы с Коллиером поехали на джипе в расположение Ника и Джейка. Парни Исонсмита устанавливали антенну. Предстоял сеанс связи с базой в Каире. Две семнадцатифутовые мачты, закрепленные растяжками, поддерживали подвешенную между ними антенну. Когда мы подъехали к патрулю Джейка, его люди кипятили воду для полуденного чая. Уайлдер прибыл сразу следом за нами.
— Как вам нравится пустыня, Чэпмен?
— Мне казалось, что тут будет не лето, а осень.
— А это и есть пустынная осень, — со смехом ответил Ник.
Офицеры и сержанты собрались в тени под навесом у оружейного грузовика. Машина излучала жар, словно доменная печь. Джейк утвердил план действий на вечер и не стал затягивать совещание, чтобы люди успели отдохнуть, а Ник, Коллиер и я могли вернуться к нашему чаю и пище. Я наблюдал за лицами солдат. Их расслабленные черты излучали компетентную уверенность! Парни были такими спокойными, как будто эта встреча проходила на железнодорожном вокзале в Уимблдоне.
— Что случилось с Кехое? — спросил Джейк.
— Прокол шины.
Штурман Джейка (капрал Эрскин) вкратце рассказал нам о Песчаном море, чьи восточные пределы, как я понял с его слов, находились теперь в пяти часах езды от нас. После краткой ночной стоянки наша колонна должна была атаковать барханы ранним утром. Джейк по-прежнему ничего не говорил о цели нашей миссии, но парни уже имели довольно достоверную версию. Они горели нетерпением. Я тоже чувствовал возбуждение. Похоже, все забыли об опасности. Спокойствие пустыни и абсолютная безлюдность подавляли страх. В этих местах если вы встречали других людей, то инстинктивно звали их к костру на чай. Огромная пустыня приучала нас к скромной сдержанности. Когда Панч или Коллиер и даже Олифант начинали говорить, они делали это шепотом. Я часто ловил себя на том же.
«Милая Роуз. Кто-то думает, что в такой пустынной и лишенной стимулов местности воображение расцветает и несется вскачь. Но все как раз наоборот. Творческие способности обрезаются напрочь».
Той ночью в лагере я не думал о Роуз. Джейк был прав: человек тратил все силы только на то, чтобы фокусировать внимание на поставленной задаче.
— Люди живут здесь, как ящерицы, — сказал Панч, пока мы, щурясь, выискивали знаки Песчаного моря и уминали мелкий гравий на скорости двадцать миль в час.
— Беречь нужно все. Даже воздух в легких.
Он посоветовал мне использовать для дыхания ноздри, а не рот.
— В день через дыхательное горло у вас будет испаряться три пинты воды.
Мы третий день находимся в Песчаном море. Гигантские барханы выше тридцатиэтажных зданий. Наши пыхтящие грузовики поднимаются по их склонам на сдутых для лучшего сцепления шинах. Педали газа вжаты в пол. Кажется, что мы взбираемся на горы сахарного песка. Зернистая поверхность имеет такую хрупкую геометрию, что при малейшей ошибке рвется, как шелк. Мы по десять раз на дню зарываемся по оси в песок, а затем выкапываем машины. Солнце жжет, будто в пекле. Воздух так раскален, что обжигает при дыхании легкие.
Я решил вести дневник в виде одного нескончаемого письма к Роуз. По-моему, хорошая идея, поскольку мы не сможем пользоваться почтой до самого возвращения. Песчаное море живет согласно своим законам. Напоминая поверхность Марса, эта безжизненная и идеально верная с точки зрения геометрии территория оформлена лишь силами ветра, притяжения и времени. Когда оказываешься там (а вы попадаете туда, как только съезжаете вниз с первой дюны), ландшафт поглощает ваше внимание. Остановившись на остром, как бритва, гребне, с хвостом песка, сдуваемым с откоса, вы с прищуром смотрите в вечность на ряды бесконечных катящихся, словно волны, барханов, где каждый из них в зависимости от расстояния расцвечен различными пастельными оттенками, и вам становится понятным, что чувствовал Меллори, взобравшись на вершину Эвереста. Затем вы скользите вниз в промежуток между песчаными хребтами (действительно скользите, потому что спуск больше напоминает езду на санях, чем на машине). При этом экипажи двух грузовиков собираются вместе, чтобы удерживать руками вес машины, потому что четыре колеса становятся абсолютно бесполезными. Вы несетесь, как на лыжах, и никакие повороты рулевого колеса не меняют ваш курс ни на йоту. Внеземная экзальтация сменяется какой-то глубинной и материальной эмоцией, похожей на кокон бытия. Вы чувствуете себя в безопасности. Внезапно бампер машины ударяется о низ желоба между гигантскими барханами, передние колеса находят точку опоры, и перед вами открывается песчаный «Бродвей» — полоска грунта, пригодная для езды. К вам возвращаются слух и кинестетика, с надсадным ревом мотора и с чувством, что педали снова отзываются на давление подошв. В такие мгновения вы испытываете неописуемое облегчение, в котором сплетаются неведомые доселе первобытные, доисторические и внеземные чувства.
Что мешает художнику написать картину, писателю создать роман, режиссеру — снять фильм, ученому — закончить монографию? Что мешает нам перестать искать для себя оправдания и наконец-то начать заниматься спортом и правильно питаться, выучить иностранный язык, получить водительские права? Внутреннее Сопротивление. Его голос маскируется под голос разума. Оно обманывает нас, пускается на любые уловки, лишь бы уговорить нас не браться за дело и отложить его на какое-то время (пока не будешь лучше себя чувствовать, пока не разберешься с «накопившимися делами» и прочее в таком духе)
Солдаты Александра Великого не знали поражений. Великая империя персов пала, покорясь их могуществу и полководческому гению Александра. Но потом на пути в Индию они встретили племена, не признающие своего поражения и вступающие в схватку снова и снова. Народ, чья ненависть к захватчикам была сравнима только с их спокойствием и способностью терпеть лишения. В «Солдатах Александра» не повествуется о столкновениях полководцев, это рассказ о противостоянии солдат и народа, не желающего покоряться.
Он властвовал над народами, которые не только не понимали языка, на котором говорил он, но, будучи объединены, не понимали языков друг друга. Страх, внушаемый им, был столь силён и распространялся на столь необъятных просторах, что никто не дерзал противиться его всеподавляющей воле, и одно его имя повергало в ужас. При этом он умел внушить столь сильное желание угодить себе, что все подданные подчинялись с готовностью и были рады следовать его повелениям.
Двадцать пять веков назад двухмиллионная армия персов вторглась в Грецию, чтобы завоевать страну и превратить ее жителей в рабов. Сотни покоренных народов уже склонили головы перед персидским царем. Тысячи воинов из поверженных стран воевали в его войске. Огромный флот Азиатского владыки приближался к берегам Греции. Только триста спартанцев и их немногочисленные союзники стояли на пути врага.
Пятый век до нашей эры. Греция — арена Пелопоннесской войны, кровавой многолетней бойни между Афинами и Спартой. Алкивиад — воспитанник Перикла и ученик Сократа, лучший полководец Афин. Человек, обвинённый на суде в святотатстве. Изменник, заочно приговорённый к смерти в Афинах. Советник спартанцев в их борьбе с Афинами. Воин, с восторгом избранный афинянами главнокомандующим. Патриот и предатель, в руках которого оказались судьбы Древнего Мира.
Мир необузданных гордых воительниц — амазонок уходит в прошлое. Антиопа, предводительница амазонок, отдаёт своё сердце легендарному Тесею и бежит с ним в Афины, а её подданные объявляют грекам войну... «Последняя амазонка» — это герои, достойные «Илиады» Гомера, рассказ о войне, любви и мести, трагическая повесть о столкновении двух цивилизаций.
Геннадий Дубовой, позывной «Корреспондент», на передовой с первых дней войны на Донбассе. Воевал под командованием Стрелкова, Моторолы, Викинга. Всегда в одной руке автомат, в другой – камера. Враги называли его «пресс-секретарем» Моторолы, друзья – одним из идеологов народной Новороссии.Новеллы, статьи и очерки, собранные в этой книге – летопись героической обороны Донбасса. В них не найти претензий на заумный анализ, есть только состоящая из свистящих у виска мгновений жизнь на поле боя. Эти строки не для гламурной тусовки мегаполисов, не для биржевых игроков, удачливых рантье и офисного планктона.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Как у Луны есть две стороны, хорошо изученная светлая и таинственная темная, так и у мафии есть две стороны, вернее, половины. О крестных отцах и их подручных написаны сотни книг и сняты десятки фильмов, но другая, лучшая половина мафии все время оставалась в тени. Это совсем неудивительно — к женщинам на Сицилии всегда отношение было… соответствующее. Но ведь жены и дочери мафиози тоже отлично знают, что такое вендетта и омерта. И в трудную минуту готовы применить это знание на практике…Роман Линды Ла Плант был экранизирован и послужил основой фильма «Крестная мать», имевшего огромный успех во всем мире.!
Визг шин, автоматные очереди, разрывы гранат… Тед Манди бежит вверх по лестнице, оставляя за собой кровавые следы… Неудачник и сын неудачника в обычной жизни, во второй своей ипостаси он был успешным разведчиком. Но шпион всегда одинок. А двойной агент одинок вдвойне. Даже если рядом старый друг, втянувший его в опасную игру. Они оба – всего лишь пешки в противостоянии Запада и Востока, а крушение всех видов идеологии оказалось смертельно опасным не только для государств, но и для отдельных людей. К тому же на двойного шпиона всегда может отыскаться тройной…Впервые на русском языке – новый роман знаменитого мастера шпионского триллера!
Добро или зло возносит человека на вершину власти? Бог или дьявол ведут его по дороге славы и признания? И что случается с тем, кто, мечтая осчастливить человечество, вдруг срывается в бездну отчаяния и увлекает за собой весь мир? Марио Пьюзо знал ответы на эти вопросы. И поэтому «Четвертый Кеннеди» – это прививка от властолюбия для тех, кто имеет власть, и лекарство от доверчивости для тех, кого имеет она.
Это последний роман автора знаменитых бестселлеров о мафии «Крестный отец» и «Последний дон», послуживших основой для нашумевших кино-телевизионных фильмов. Его действие разворачивается в Нью-Йорке, куда после смерти отца, великого сицилийского мафиозо дона Дзено, попадает его сын, Асторре. Воспитанный ближайшим помощником Дзено доном Раймонде Априле, Асторре становится, когда приходит время, защитником его детей, состояния и интересов. Следуя кодексу чести мафии, омерте, он начинает войну с дельцами наркобизнеса, которые стремятся расширить дело, а потому одного за другим убирают тех, кто пытается сопротивляться.