— Ничего не желаем слушать. Мы ваш король, ваш благодетель, ваш отец, в конце концов. И вы либо выполняете нашу волю, либо, — тут он опять нахмурился, и лицо его снова превратилось в смятый лоскут, — либо отправляетесь к господину Трумелю и ждете, пока он подыщет вам подходящего кавалера. Чтобы у нас никогда больше не болела о вас голова. Все понятно?
Дарие захотелось расплакаться. Стул будто покрылся колючками, а гладкая поверхность стола заледенела. Родитель буднично и легко напомнил, что она всем только мешает.
— Я вас услышала, — подытожила Дария и уткнулась в тарелку. Надо поесть, хоть какая-то радость от этой встречи.
— Надеемся, что еще и поняли, — подытожил король и тоже вернулся к трапезе.
Дария вздохнула. На душе стало так муторно, что впору было напиться до беспамятства.
Эдриас вошел в свой кабинет и тяжело опустился на стул. Откинулся на привычно мягкую спинку. Потер лицо и протяжно вздохнул. До завываний под ложечкой хотелось кофе. День начинался тот еще. Мало того что Мадрия не дала толком выспаться, а сын умудрился показать характер даже за завтраком, так еще и Ларид прислал записку, что заедет за зельем в академию. Все планы летели неизвестно куда. И если сын и любовница доставляли, в общем-то, приятные хлопоты, то торгаша видеть не хотелось, но спорить с ним было себе дороже. Жаждет получить недозревшее зелье — получит. А дальше не его, декана Куртиса, забота. Жаль, конечно, не выйдет устроить для госпожи ректора взаимности, но она молода и довольно мила, как знать, может, любовь мужчины перепадет ей и без постороннего вмешательства?
Снова с тоской подумал о кофе. Все-таки уже прошли лекция и утренняя встреча с преподавателями рецептурного факультета, и неплохо бы сделать небольшой перерыв. Усмехнулся, освежая в памяти планы на сегодня: он непременно его устроит. Правда ближе к обеду. Сначала стоит дождаться Ларида, а потом сопроводить Дарию в таинственную комнату. Не могут добраться туда уже неделю. Госпожа ректор постоянно отменяет встречи в последний момент.
Эдриас слабо улыбнулся и покачал головой. Даже если Дария не захочет пойти туда сегодня, он затащит ее силой. Надоело ждать. Комната никак не выходила из головы, и чем больше он думал о ней, тем больше появлялось вопросов и сомнений. С радостью отправился бы туда без начальницы, но его интерес мог спугнуть стеснительного вечернего зельевара, а совместный визит с ректором, напротив, никаких подозрений не вызывал. Во-первых, все вокруг были уверены, что Эдриас не станет помогать новому ректору, а во-вторых, так создавалось впечатление, что все относятся к словам Дарии как к дамским бредням, потакают им, но не более, и черному зельевару нечего опасаться. Значит, у декана Куртиса будет небольшая, но фора. Останется только ею воспользоваться.
От коварных мыслей отвлек секретарь. Сообщил о визите господина Ларида и тут же, как и велел декан, впустил гостя. Эдриас растянул губы в самой добродушной улыбке, на какую оказался способен: сегодня хотелось увидеть, как торгаша будет распирать от самодовольства. Гость одарил его привычной надменностью. Даже поздоровался так, будто находиться в кабинете декана рецептурного факультета было ниже его достоинства. Господин Куртис подавил в себе желание обратиться к Лариду по титулу — напоминание о происхождении могло легко расставить все по местам — и предложил сесть в кресло около стола. Подошел к секретеру, достал оттуда небольшую — с ладонь — бутыль из темно-зеленого стекла и, продолжая улыбаться, протянул ее гостю.
— Только не спешите, — предупредил строго, — зелью стоит настояться еще дня три-четыре. Тогда оно и подействует быстро: через неделю-две, и уже никогда не отпустит жертву.
Господин Ларид поморщился. Вероятно, слово «жертва» не казалось ему подходящим. Эдриас обошел стол и уселся на своем привычном месте. Рассчитывал, что гость поймет: визит окончен, но тот не спешил уходить. Снова мялся как юноша, явно желая и страшась задать вопрос. Декан Куртис мысленно выругался и ринулся в бой.
— Вы что-то хотели спросить, Юлоф? Простите, у меня мало времени, вот-вот начнется лекция, — не моргнув глазом, соврал он.
— Да, — выдохнул Ларид, на мгновение растеряв свою надменность. — А что будет, если жертва, — тут он нахмурился, но потом взял себя в руки и снова стал равнодушным, — выпьет недозревший отвар? Он будет хуже действовать?
— Именно, — оживился Эдриас. Когда дело касалось зелий, рецептурник готов был говорить бесконечно. — Во-первых, оно подействует не через неделю, а примерно через две-три, во-вторых, довольно быстро сойдет на нет. Вызревшее зелье формирует привязанность до конца жизни того, к кому привязали. Недозревшее лишь на пять-семь лет. А если у жертвы уже есть возлюбленный, то оно может пройти и через пару лет. Зависит от того, насколько прочны существующие чувства.
— То есть если я хочу получить эту женщину и не имею возможности ждать, когда вызреет зелье, я должен буду действовать через две недели?
— Да… Поначалу эффект будет очень сильным. А там, может, стерпится-слюбится, — тут Эдриас позволил себе ехидно улыбнуться. — Но я бы на вашем месте не спешил. Терпеливые получают все.
